Нет, совсем не напрасно народная мудрость говорит, что на три вещи можно смотреть бесконечно долго. Одна из них – созерцать, как работает другой человек. Конечно, это когда перед твоими глазами настоящий мастер своего дела, увлечённый и преданный работе труженик, для которого любое занятие превращается в творчество, а результат труда приносит радость и удовлетворение не только себе, но и является трудом общественно значимым и очень необходимым. Работа героя моего рассказа и плоды его трудов ещё раз убедили меня в справедливости этой истины.
Утренний туман уходящего лета был настолько плотным и густым, что в ста шагах разглядеть что-то было очень сложно. Казалось, протяни руки и у тебя в объятьях окажется целая охапка мягкого, пушистого, чуть влажного и слегка прохладного облака. Стремительно мчащиеся навстречу этой свежести и земле солнечные лучи раннего утра, не оставляли ни малейшей надежды этой туманной мгле. Она нехотя, но поторапливалась покинуть свои владения, уступая место теплу и свету, что так необходимы всему живому, что ещё растёт, ещё зреет, поспевает, наливается.
Это раннее утро того дня я встречал на одном из капустных полей Николая Степановича Мамайко в Мигновичах. Покидавшая его та туманная пелена оставляла на огромных упругих, сочных и хрустящих кочанах большие капли росы, что сверкали и переливались в лучах восходящего солнца всеми цветами радуги. Казалось, что урожай украшен много каратными бриллиантами. Хотя, то, что было перед моими глазами на этом капустном поле, радовало глаз и без того, и ни в каком украшении оно не нуждалось. Всё, что мне довелось увидеть в тот день на всех других его полях, само было их украшением.
В каких-то особых представлениях хозяин этой земли не нуждается. Этот человек выбрал дорогу в жизни тернистую и сложную и смело по ней идёт. Он из тех людей, на которых и держится деревня, сельский труд, истинная красота которого очень часто для постороннего человека неприметна. Его имя известно далеко за пределами не только нашего Монастырщинского района, но и области. Он, благодаря своему неравнодушию, любви к земле и чрезвычайной ответственности снискал уважение среди своих деловых партнёров у нас в России и даже за её пределами. На этих полях частые гости семеноводы и селекционеры Всероссийского научно-исследовательского института селекции и семеноводства овощных культур (ВНИИССОК), Российского аграрного университета имени Тимирязева, нередкие гости у него и голландские специалисты. Со всеми у него с ними очень тесное сотрудничество. Любая культура для него, как маленький ребёнок, что требует очень внимательного и бережного подхода. Вообще труд фермера-это постоянный риск. И Николай Степанович не боится это делать. Вот в этом году часть капустных площадей у него находится на пригорках, вместо обычных низинных мест. И он рад, что не прогадал. Как чувствовал,- размышляет он, что лето будет дождливым.
Приоритет в своей работе он отдаёт отечественной науке земледелия и растениеводства. К деятельности зарубежных специалистов у Николая Степановича не самое хорошее отношение. Он почти не работает с их семенами. Они на наши поля только инфекции да болезни принесли, по его мнению. Если на поле занести нематоду лет 20 мучений обеспечено. Да и с другими хватишь лиха, если в землю попадут.
По этой причине он отказывает, и дать кому-то свою технику. Это тоже один из способов переноса болезней, инфекций и сорняков. Также поступают и хорошие крупные хозяйства, рассказывает он. Они никогда не дают свою технику частникам. Для них держат её отдельный парк.
К сельхозмашинам у него своё, особое отношение и внимание. Ремонт и уход за ней — очень важные составляющие успеха. С некоторыми производителями сельскохозяйственной техники у него тесные деловые контакты. Лидский завод, что на Гродненщине в Белоруссии, поставил ему рассадопосадочный агрегат, не совсем отвечающий требованиям к такой машине. Свои претензии ему не раз пришлось предъявлять её инженерам и конструкторам. Все замечания и пожелания ими были учтены, по его чертежам отливались детали, машина была усовершенствована и стала вполне пригодна для работы. Николай Степанович получил в подарок от завода четыре секции этого орудия вдобавок к тем четырём, что изначально были в её комплектации. Это дорогой подарок, каждая из них стоит около ста тысяч рублей. Так был оценён его вклад в их работу. Что ж, умные идеи дёшево не стоят.
На сегодняшний день в парке Мамайко 6 тракторов, 2 грузовика, много другой техники. Приходится самому многое конструировать, придумывать, совершенствовать, чуть ли не изобретать. Окучник полностью сварен своими руками. Куплены только одни лапы-пружины. В один из приездов я застал его за работой над очередным изобретением — не совсем обычным плугом для уборки моркови. Вернее, выпахиванием её из земли. Не выжить без этого, сетует он. Вся техника стоит очень больших денег. А где их взять? Любят к нему приезжать гости из самых разных мест, как учёные, специалисты, так и те, кто хочет поучиться. И у Мамайко есть чему.
В прошлом году профессора, побывавшие у него, отмечали, что капуста здесь лучше, чем в хороших хозяйствах Белоруссии. Кстати, её рассада выращивается в открытом грунте, без теплиц. На 2-3 недели опережаются сроки за счёт хорошего укрывного материала. Посадка ведётся, как правило, ночью. Это позволяет в дальнейшем обходиться без полива.
Капустой на заре его фермерства посоветовал заняться старший брат после нескольких неудачных первых лет его труда. Через что только не приходилось Мамайко проходить! Начинал с десяти гектаров земли, на которой посеял морковь. Сейчас он с грустью вспоминает о том, как с сыном, ползая на коленях, эту морковь пололи, прореживали.
Не сразу Николай Степанович пришёл к выращиванию овощей. Пробовал многое: разводил свиней, держал несколько коров, но молоко тогда стоило дешевле воды. Пришлось это занятие оставить. Заготавливал сено. Не получилось тогда и с зерновыми. Но не такой Мамайко, чтобы сидеть, сложа руки и чего-то ждать.
Я листаю трудовую книжку Николая Степановича. Последним его местом работы была ПМК «Монастырщинская», где он прошёл путь от нивелировщика до заместителя начальника. Сюда он пришёл на работу сразу после армии, окончив после школы Шанталовский совхоз-техникум и получив образование агронома-мелиоратора. Его имя в числе немногих в своё время было занесено на областную Доску Почёта передовиков народного хозяйства. Его труд в ПМК отмечен многими благодарностями. Везде, где бы он ни работал, трудился на совесть. Подтверждений тому много, и прежде всего, это авторитет и уважение тех, с кем доводилось работать. За многолетний добросовестный труд в системе агропромышленного комплекса в 2009 году он награждён Почётной грамотой Министерства сельского хозяйства России.
После того, как прекратилось федеральное финансирование мелиоративных работ, вернулся Николай к родной земле.
Правда, его Родина в белорусском Полесье — это Столинский район Брестской области. Оттуда родом его отец. С матерью Николая он познакомился на Камчатке, где довелось проходить срочную службу в рядах Советской Армии. Мама Николая родилась и жила здесь, в Мигновичах. Далеко от дома, где она оказалась у родственников и там же работала, она и нашла свою судьбу, отца Николая. После службы отец увёз маму к себе в Белоруссию. Но Родина не смогла отпустить её, и когда Николаю исполнилось 9 лет, они принимают решение переехать в Мигновичи. Отец сам перевез дом, собрал его здесь, да ещё построил дом и для Николая. Удивляется Николай Степанович, и тут удивился бы каждый, как это ему удалось сделать совершенно одному, без посторонней помощи. В семье у них было четверо детей: сейчас один брат живёт в Германии, второй и сестра в С-Петербурге. Рассказывал он мне, что отец сразу, как окончилась Великая Отечественная война, а было ему в ту пору 12 лет, все тяготы послевоенной жизни взвалил на свои хрупкие плечи. Деревня, где они жили в Полесье, была дотла сожжена фашистами. Отец партизанил в полесских лесах, где и погиб. Жить было негде, и этот 12-летний подросток собственными руками из подручных материалов собрал не то шалаш, не то ветхий домик, что вполне был пригоден для жилья, взамен сгоревшего дома. Благодаря его умению, семье не пришлось ютиться на улице. Мигновичи тоже при отступлении были сожжены немецко-фашистскими захватчиками. Рассказывали мне старожилы, что уцелело всего два дома. Здесь местное население теснилось в землянках. На Полесье их копать было невозможно. Ну как на болотах это сделать? Думаю, все самые хорошие качества, как человека, труженика, умельца и хозяина, Николай Степанович Мамайко и унаследовал от отца. Его воле, организаторским способностям, умелым рукам подвластна любая работа.
Портрет этого жизнелюбивого и удивительно тёплого человека был бы далеко не полон, если бы я не сказал здесь о его щедром и добром сердце. Это без всякого пафоса и преувеличений. О человеке говорят всегда его дела. И дел этих у него не перечислить.
Ни один серьёзный ремонт в храме Вознесения Господня в Мигновичах не обходится без помощи Николая Степановича, об этом я уже писал, рассказывая об отце Викторе-настоятеле этого прихода. Так случилось, что в один из моих приездов я оказался у Николая Степановича 28 августа. Это был у него и у его помощников выходной день в честь православного праздника Успения Пресвятой Богородицы. Дом его родителей, да и его тоже как раз окнами смотрят на церковь, и жизнь с детских лет рядом с храмом не прошла бесследно. В душе это верующий человек. Не стану здесь раскрывать некоторые его тайны. Скажу лишь, что без мыслей о Боге в поле он не выезжает.
Посильную помощь он оказывал и при установке мемориального знака в память о погибших тружениках д. Красатинка; его помощь бесценной была и смоленскому зоопарку, об этом там вспоминают с благодарностью. В увесистой папке его наград, Почётных грамот, дипломов, тёплых благодарственных писем я обратил внимание на письмо коллектива Безыменской школы Новоазовского района Донецкой Народной Республики, в которой родители и учащиеся выражают ему благодарность и признательность. Вот что они пишут: «Добрые дела не остаются незамеченными, они, как маяки, светят тем, кто ждёт помощи. Оказывая её, Вы дарите нам радость и надежду. Пусть Ваша доброта и щедрость вернутся к Вам сторицей! Желаем Вам всяческих благ, здоровья, процветания и тепла на Вашем жизненном пути!».
С этим регионом у Мамайко особые отношения. Есть у него и благодарность и от Генеральной прокуратуры этой же республики, где она признаётся, что успешная реализация их задач была бы затруднительна без его участия. Благодарен ему и Союз ветеранов Афганистана.
Это далеко не полный перечень всех, кто говорит, и кто готов сказать ему спасибо. Вечная истина: «Да воздастся каждому по делам его!»
Уместно здесь отметить, что вся помощь Николая Степановича абсолютно безвозмездна, иначе помощью это и трудно назвать было бы. О бескорыстии его можно вообще долго рассказывать. Из-за проблем со сбытом своей продукции, а это на сегодняшний день самый больной для Мамайко вопрос, приходилось совершенно бесплатно отдавать на корм скоту 400 тонн капусты. 200 тонн её просто раздавал всем, кто в ней нуждался. Не оставил на съеденье грызунам, не выбросил, не испортил, не зарыл в землю. А щедро подарил. И испытывал от этого радость на душе. И ничуть не сокрушался.
К удивлению моему находятся злопыхатели, другое слово тут трудно подобрать, для которых самое доброе дело таким, увы, не кажется. Да и весь труд Мамайко они готовы подвергнуть ревизии и критике. Точнее критиканству. Попадались и мне такие. Те, что сами в этой жизни ничего не достигли. Известное дело: языком болтать-не мешки ворочать. Это им принадлежат и мысли о том, якобы все овощи Мамайко напичканы препаратами. Наверно, они и не догадываются даже, что вся продукция его полей проходит сертификацию и не один раз в год. Став однажды свидетелем такого разговора, признаюсь, даже растерялся и ничего не стал говорить. Ждал удобного момента. Вот он и представился. Давно приучил себя не спорить с теми, кто заведомо ничего не способен понять, и стараюсь держаться подальше от людей с чёрствым сердцем и недалёким умом. Иначе такого человека нельзя охарактеризовать, по-моему. К счастью, таких единицы. Николай Степанович, если подобные разговоры доходят и до Вас, не отчаивайтесь! «Вспомните, как много есть людей хороших, их у нас гораздо больше, вспомните про них».
К сожалению, пробиться на рынки сбыта своей продукции ему весьма сложно. Нет, её готовы вывозить перекупщики по мизерным ценам: к примеру, себестоимость производства картофеля, как подсчитали специалисты, у нас в среднем по России составляет семь рублей. Отдавать её по такой цене — прямой путь к разорению. Посредники потом, ничего не вкладывая, перепродают этот килограмм по 15-20 рублей. Администраторы на самом высоком уровне отдают предпочтение почему-то им. И где взять средства на неисчислимые траты на развитие, выращивание, уборку, технику, зарплату, удобрения? Кстати, о них.
С препаратами Мамайко работает строго по науке. Чтобы не загрязнять почву, он обрабатывает семена. Землю же только один раз. «Видите,- обращает моё внимание он,- как растёт по картошке лебеда? Это говорит о том, что ядов в почве нет. И не должно их быть. Удобрений даю примерно раз в 10 меньше. И рады бы дать больше, но финансы не позволяют. Не забываю, что моя продукция пусть и в небольшом количестве, но попадает на стол малышей в детских садах. Я с ядами работаю очень аккуратно. С этих полей я кормлю и всю свою семью. У меня нет своего отдельного огорода. Наши земли, даже глины, и без того богаты питательными веществами. Но почему мы такие бедные, и почему мы так живём? Раньше колхозы выращивали не в таких объёмах, и всё было востребовано, а сейчас одному Мамайко девать некуда свой урожай».
Слушая Николая Степановича, я поражался его оптимизму, уверенности, смелости, граничащей с какой-то героической борьбой. Его проблемам нет числа. Реализация продукции — это только одна из них.
Не может он уже много лет купить или получить в аренду, как ни старается, и как ни стучится в кабинеты чиновников, полуразрушенные и почти совсем разграбленные пустующие бывшие колхозные фермы, что вполне пригодились бы под складские помещения. Ведь сейчас, как он говорит, крыша у него на работе — небо над головой. И сортировать выращенный урожай, и хранить его практически негде. Приходится подчас с убранной капустой на морозе, на улице работать. Болит душа у Николая Степановича за своих работников. Был бы сбыт, была бы возможность создать и гораздо больше рабочих мест и платить хорошую зарплату.
Сейчас он возделывает около 150 га земли. Чтобы точно по науке соблюдать севооборот, ему нужно ещё примерно столько же. Он готов взять земли, которые уже пустуют и зарастают мелколесьем более тридцати лет. Но, увы! И это совсем непросто. А при теперешней системе аукционов практически невозможно.
Не мог я не спросить у Николая Степановича, почему он выбрал именно такой путь в своей жизни, после того, как всё рухнуло без надежд на последнем месте его работы. Он не паниковал, не плакался, не растерялся, а искал свою дорогу. И он её нашёл. «Тянуло к земле с детства, нравилось, — отвечал он. После окончания техникума недолго до армии работал в тогдашнем колхозе «Правда» агрономом. Сейчас я занимаюсь любимым делом. Поэтому мне и жить интересно. Вся она вот на этих полях. Я болен землёй. Своей жене Тамаре как-то сказал, что умереть хотел бы тоже на своих полях».
Если бы всё выращенное удавалось реализовывать по нормальным ценам, как много можно было бы сделать добрых и необходимых дел. Те разрушенные сараи, что он хотел бы взять, даже, если их когда-то и удастся приобрести, потребуют значительных финансовых затрат. «Надеюсь, что и земельные площади когда-то мне удастся получить. Сколько надо денег, чтобы потом довести их до ума? Но я живу позитивными настроениями и надеждами. Надеюсь, что когда-то мне удастся воплотить в жизнь свою мечту и в том печально известном овраге Лопатинка появится озеро, по берегам которого мне хотелось бы высадить аллеи из хвойных деревьев в дополнение к тому сосновому бору, что там уже есть. Ещё один пруд мог бы украсить эти места. Его несложно устроить, соорудив дамбу на речушке, что течёт из-под Красатинских холмов. Но всё упирается в финансы.
Мои помощники могли бы получать нормальную зарплату, я бы мог привлечь хороших специалистов и дать дополнительные рабочие места. Мне самому лично много и не надо. Я за долгие годы этого фермерства не могу довести до ума срубленный для меня отцом 20 лет тому назад дом. Машину сына, почти новую, пришлось продать гораздо дешевле ради того, чтобы отсеяться. Моя — заложена под кредит в банке. Вот так и живём.
Здесь наш разговор прервал малыш, мчавшийся стремглав с криком: «Коля, Коля!». Окинув меня оценивающим взглядом, что-то прощебетал и упорхнул также стремительно, как и появился. «Внук Даня, три годика, — сказал Николай Степанович. Частенько ко мне именно так и обращается: Коля. Может и Степанычем назвать, если я долго не отзываюсь. Растёт ещё один помощник. В детском саду вся группа под его руководством пашет, сеет, дискует, убирает урожай. В другие игры он там не играет. Когда беру его в кабину трактора, непременно начинает рулить, упорно и настойчиво отстраняя от управления мои руки. Если спросить, что будем делать перед тем, как начать что-то сажать в поле, он вам в точности расскажет весь процесс обработки почвы. Так что, надеюсь, будет ещё кому, кроме сына, работать на моих землях».
История фамилии Мамайко, смею предполагать, уходит своими корнями в очень далёкие века, ко временам Золотой Орды. Мамаев курган, выражение «Мамай прошёл», Мамайко — слова однокорневые. Случайностей здесь не бывает. Профессор московского университета,- рассказывал мне Николай Степанович,- принимая экзамен у сына Александра в ВУЗе, услышав его фамилию, попросил рассказать родословную. И за ответ получил «зачёт». Историей её происхождения профессор этот занимается давно и очень скрупулезно. Надо полагать совсем неслучайно. По его мнению, здесь можно говорить о существовавшей когда-то немногочисленной народности.
Чем глубже я вникал в жизнь фермера Мамайко, тем больше узнавал интересного, удивительного, полезного. Он охотно делится своими находками, успехами, знаниями. О чём бы мы ни говорили, всё равно постоянно возвращались к овощам, полям, семенам, удобрениям, земле. Я не мог не спросить, о чём он думает в конце рабочего дня, когда остаётся один на один со своими мыслями. «Сожалею, что быстро закончился день, и что я так мало успел сделать,- таков был ответ. Земля-это блюдечко, что в него положил, то потом и возьмёшь. Просто так ничего не получишь. Если мы, работая практически в зоне рискованного земледелия, да и земли наши уступают даже соседним регионам, получаем урожаи, не уступающие брянским земледельцам с их черноземами, то для этого, конечно, надо потрудиться и не как-нибудь. Мой успех в опыте и приобретённых знаниях за это время, я ведь с землёй с 1992 года. Поначалу ничего это у меня не получалось. И голландские специалисты, бывая на моих плантациях, тоже удивляются урожаям. Мой результат-это ещё и труд ученых. Потому они и приезжают сюда посмотреть на достижения и своей работы. Они не обращают внимания на сорняки, мне и самому хотелось бы, чтобы их как можно меньше было. Я Вам говорил, по какой причине они здесь. Им интересен свой труд, свои сорта, как они растут. Я общаюсь со многими хозяйствами в России и с белорусскими тоже. Сын ездил вот в Тулу, в Брянск — к Богомазу, теперешнему губернатору, у него тоже крупное хозяйство, около трёх тысяч га, семья там работает теперь. Постоянно на семинарах бываем. Учёные очень отзывчивы на просьбы о выведении улучшенных сортов овощей. Если капуста, чтобы был укрывной листик; если морковь, то ровная, с гладкой поверхностью; свёкла — с небольшой розеточкой листовой и небольшим хвостиком; картофель, чтобы отличался вкусовыми качествами. Нынче испытываем новый сорт от белорусских селекционеров — «Маг» в дополнение к тем восьми, с которыми уже давно работаем». Морковь сортов «Московская», «Шантане», «Марленка» радуют хозяина. Свёкла сорта «Несравненная» с ярко-бордовой сочной и сладкой мякотью — предмет гордости селекционеров.
«Это не просто так эти урожаи мы получаем. Без постоянного образования и громадных знаний здесь не обойтись. Картофель — наш основной продукт. Работа с ним очень трудоёмка, но она того стоит. Он требует постоянного внимания и творческого подхода. Здесь и у нас, благодаря учёным, уже наработан опыт и есть свои находки. Если хотим получить крупные клубни, немножко уменьшаем норму высева, увеличивая при этом расстояние между кустами. В этом один из секретов агротехники возделывания.
На семена учёные рекомендуют высаживать до 5 тонн на гектар, при норме в 3-3,5. Семенные участки закладываются отдельно. Так рекомендует наука: семенной картофель не должен отбираться из общего урожая. Только со специальных участков. Такой способ позволяет сохранить сорт, не изводить его. На определённой стадии засушивается ботва препаратом «Реглон», он безвреден, и таким образом картофель в земле прекращает рост, что позволяет получить семена нужной кондиции. Участок должен года 2-3 отдохнуть. И потом опять с этой землёй можно работать.
В этом году впервые посадили немного дайкона. Надеемся, что кем-то будет востребован.
А какие тыквы нам удалось однажды вырастить! Пропали. Никому не оказались нужны. Такой диетический продукт для детского питания! Нет, не нужны. Из-за границы везём, а свое выбрасываем».
Урожаи Николая Степановича практически не зависят от погодных условий. Но…как это ни странно звучит, они его не радуют: нерадивые чиновники от сельского хозяйства — вот беда всех фермеров и не только их, на мой взгляд.
Одна из моих встреч с Николаем Степановичем состоялась в самом начале осени, в первые её дни. Я застал его на одном из картофельных полей за уборкой урожая. В тракторную тележку падали красивые увесистые клубни, вид которых приводил меня в восторг, как та же капуста, морковь, свёкла. И как только выгрузился бункер картофельного комбайна, мы недолго поговорили. Как обычно о проблемах, и не только. Расставаясь со мной, он с грустью в голосе сказал, что вот его верных друзей, постоянных спутников в поле с самого начала весны и до последних дней лета — аистов, увы, сейчас уже нет. 28 августа они покидают наши края. «Как жаль, что они не со мной до окончания работ в поле. С ними веселее, как будто рядом кто-то надёжный и очень преданный. Кажется, что с тобой люди, вот только разговаривать не умеют. Их присутствие создаёт какое-то особое настроение и в душе, и на сердце. Без них мне чего-то здесь не хватает. Я мельком взглянул ему в глаза и увидел в них столько искренности, сожаления, боли. Так чувствовать природу и всё, что в ней происходит, может только очень неравнодушный человек. Всё сходится. Равнодушью нет места при работе с землей.
Птицы улетают, чтобы опять вернуться на Родину. При таком отношении чиновничье-бюрократического аппарата к тем, кто предан земле и работает на ней так самоотверженно, надежд на то, что аисты Николая Степановича Мамайко вернутся на пашню, а не на заросшие бурьяном и непролазным кустарником земли, остаётся всё меньше и меньше.
Текст: Владимир ЛАГУТИН
№40 от 07.10.2016
