Прозябая в своих житейских заботах, мы иногда думаем, что именно они самые главные в нашей жизни. Мы плачемся на те или иные трудности, не замечая, что совсем рядом есть люди, которые не знали, что такое отпуск на тёплых побережьях и совсем не понимали такого слова как «отдых». Они не жалели себя, они трудились и жили в любви к ближним и к своей земле.
Встреча с такими людьми запоминается надолго и однозначно заставляет задумываться над смыслом жизни. Именно к таким людям относится бабушка Шура, которая живет в небольшой деревне Коняты, что за Савеевом. Жизнь к ней никогда не была благосклонной. Послушаешь ее рассказ и диву даешься той душевной силе, которой наделила природа эту простую русскую женщину. Впрочем, судите сами.
Родилась Александра Тимофеевна Малахова в деревне Новая Андреевка, что находилась к северу от Савеева за восемь километров. Деревенские называли её ещё почему-то Ковыльня. Появление на свет Шуры произошло в самый разгар войны 1 сентября 1942 года. Война началась, отца мобилизовали. До осени 1941 года он провоевал, где-то под Вязьмой попал в окружение, но плена избежал и сумел вернуться домой. Как партизаны появились, отец в их ряды влился. Он хорошим сапожником был, этим ремеслом и у партизан занимался. Только из-за болезни на боевые задания его не брали.
После того как по здешним местам генерал Белов со своей армией прошел, немцы всё кругом сожгли. Ново-Андреевку тоже спалили. Решили тогда ее родители ближе к зиме к родственникам под Рославль перебраться. Собрали, что смогли, на телегу погрузили, Шуру грудную мамка на руки взяла, перекрестились родители и отправились в дорогу. Только из леса выехали, немцы тут как тут. Лошадь со скарбом отобрали, родителей арестовали, посадили в машину и отвезли в рославльский концлагерь. Но в лагере продержали недолго, вскоре погрузили всех в вагоны для перевозки скота да прямиком отправили в Германию.
В Германии работать пришлось на каком-то заводе. От тяжелого труда мама часто сознание теряла. «Как мы там выжили, не знаю, — вздыхает баба Шура. — Освободили нас американцы, это я уже намного позднее поняла. Потому как предлагали они рабочим уехать в Америку. Многие согласились на чужбину перебраться, но мои родители решили вернуться на родину. Батя матери сказал так: «Ну чего мы поедем с тобой, Таня, в Америку? Мы же никому плохого не делали, поедем лучше к своему дому…»»
На паровозе кое-как довезли бывших остербайтеров до Смоленска, а уже оттуда до своей Ново-Андреевки пришлось добираться пешком. Сколько шли, только и видели, что вокруг руины да пожарища. В деревню пришли, выкопали землянку, в ней перезимовали. За это время отец Тимофей Антонович хатку срубил небольшую, с весны в ней жить стали. Казалось бы, живи да радуйся. А радоваться не пришлось вовсе. По ложному доносу отца арестовали. Девица, которая хотела за отца замуж, а он Татьяну Терентьевну выбрал, свела таким образом счеты. Дали Тимофею 10 лет лагерей. Через некоторое время мама родила мальчика, но своего родившегося сына Павла отцу увидеть не пришлось. Спустя год после ареста умер он где-то в неизвестных краях. Так и выросли Шура с братом без батьки.
Оставшись одна, мама Шуры все житейские тяготы взвалила на свои плечи. Работала в местном колхозе «Путь к социализму», можно сказать, день и ночь. Никто лучше неё лён не трепал да картошку не собирал. Когда же ферма в деревне появилась, стала дояркой работать. Группа из 20 коров у нее была, за ними ухаживала, вручную выдаивала. Всегда в передовиках ходила, трудовые нормы постоянно перевыполняла, но из нужды не вылезала. Невыносим тот путь к социализму оказался в послевоенное время, только иного пути тогда не существовало, и жаловаться некому было, одинаково все люди жили. Несмотря на трудности, Шура все же 7 классов окончила. Сначала в начальной школе отучилась, что радом с деревней находилась, а в старшие классы пришлось уже за 5 километров ходить.
В 1956 году после окончания семилетки решила Шура с подругами устраиваться на работу в местный леспромхоз. Пришли к директору, но тот, посмотрев на юных девчат, в просьбе отказал. Слишком маленькие и худенькие они ему показались. От такой безысходности заплакали девчата и ни с чем вернулись домой. Но через некоторое время за них местная жительница похлопотала. Увидела однажды директора леспромхоза и слёзно попросила: «Товарищ директор, возьми девок хоть на какую работу, им же, бедным, даже хлеба купить не за что».
Взяли Шуру с подругами подчищать делянки после рубки леса. С неделю поработали они на подчистке, как вдруг перевели их на погрузку брёвен. Брёвна вручную надо было на платформу мотовоза закатывать. Тяжелый то труд был для 14-летних девочек, каторжный. «За день так наработаешься, что все косточки болят», — говорит баба Шура. Зато когда свою первую зарплату в 200 рублей получала, радости конца и края не было. На эти деньги купила себе новое штапельное платье (смешанная ткань из хлопка и вискозы), хотя за 200 рублей можно было купить и мешок ржаной муки.
Так 3 года в леспромхозе отработала. Ежедневно к 8 утра в любую погоду за 4 километра от дома по лесной тропе туда и в 5 вечера обратно отходила.
В 1960-м году вышла Шура замуж за своего соседа — молодого парня Михаила. Дети пошли, сначала дочь Наташа родилась, затем сын Коля, забот прибавилось, а работу-то все равно никто не отменял.
После рождения первого ребенка Александра Тимофеевна из леспромхоза ушла и стала работать на телятнике почти рядом с домом в соседней деревне Даниловке. Телятник там немаленький был, состоял из трех отделений телят. В каждом отделении по 100 голов. И на всё это количество животных 3 человека рабочих, в том числе и Шура. Ухаживать за маленькими телятами совсем не легкая задача, к тому же все работы вручную делались. Особенно трудно было воду носить в телятник из речки. Хотя речка рядом протекала, но на коромысле пока наносишь в горку воды, без рук останешься, и плечи болят, и ноги гудят. Помимо этого, телятам надо было еды наварить, накормить, навоз почистить и так 3 раза в день. На этой ферме Шура проработала ровно 10 лет.
В 1973 году телятник закрыли, телят перевели в Савеево. В том же году последние жители покинули Ново-Андреевку, разъехавшись кто куда. А семья Александры Тимофеевны переехала жить в деревню Коняты. Здесь муж срубил новый добротный дом. С тех пор баба Шура в нем и живет.
В Савееве опять пришлось трудиться на животноводческой ферме. Да так на ней 25 лет до выхода на пенсию без единого отпуска отработать. За отпуск платили компенсацию, и работа продолжалась, ибо особенно никто не хотел идти на ферму. Что в Даниловке, что в Савееве — всё вручную делали, по колено в навозе, никакой механизации, правда, только воду теперь не носили, моторами водонапорные башни наполнялись. Каждый день преодолевала она расстояние от дома до фермы в 1 км туда-обратно по 3 раза. На вопрос об отдыхе баба Шура отвечает вопросом: «Какой отдых? В совхозе наработаешься, бежишь за своим хозяйством смотреть. В промежутках между разными работами и отдыхаешь».
К слову сказать, трудилась Александра Тимофеевна на совесть. До сих пор бережно хранит она многочисленные почетные грамоты «за высокие показатели в социалистическом соревновании», а также Памятный знак «Ударник XI-й пятилетки».
Да и теперь весь день занят у нее какими-то делами, ни минуты не может посидеть баба Шура. По ее натруженным рукам можно сказать, что всю жизнь и до сей поры не знают они покоя. С весны до осени ухаживает она за огородом, где всё четко и аккуратно, без единой травинки. Помимо этого, постоянно приходится смотреть за курами. Кур немного, но не смотреть за ними никак нельзя, так как живет бабушка у самого леса, откуда порой может лиса в «гости» заглянуть или коршун залететь. В доме у нее тоже идеальный порядок и чистота. Каждый предмет, каждая вещь на своем месте
Встает Александра Тимофеевна рано — в 4.30 утра, а спать ложится только после программы «Время». «Мне ж всё интересно знать, что в стране происходит, — говорит она, — плохо только то, что особо погомОнить не с кем».
Разговор у Александры Тимофеевны какой-то особенный, неторопливый, словно певучий, но эмоциональный. Нет-нет да промелькнет в ее рассказе какой–нибудь местный диалект. Вроде как: «погомОним» (поговорим), «хирма» (ферма), «ну няж не» (неужели), «нехай» (пускай), «ись» (есть, кушать), «ийна» (она) и т.д.
Жизнь не баловала бабу Шуру чрезмерными радостями. В 1992 году трагически погиб муж Михаил, потом умерла мама. Теперь в большом доме приходится одной управляться. «Хотя дети, внуки меня не забывают и живут недалеко, и навещают часто, и помогают, но у них-то своих забот хватает»,- охает Александра Тимофеевна.
Несмотря на превратности судьбы, баба Шура полна оптимизма. «Сейчас жить намного лучше стало, — замечает она. — Людям только жизнь свою ценить и беречь надо. Она быстро проходит, а другой у нас уже больше не будет…»
Алексей Иванцов.
