У А. Розенбаума в песне «Утки» есть такие слова: «Я помню давно учили меня отец мой и мать: лечить так лечить, любить так любить, гулять так гулять, стрелять так стрелять…» На мой взгляд, такой максимализм в работе и вообще в жизни присущ и С.А. Ардинавичюсу. С ним мы встретились незадолго до его юбилея.
– Стас Антонович, как вы оказались в Шеровичах?
– Начну издалека. Как известно, в 1940 году страны Балтии добровольно присоединились к Советскому Союзу. Мои родители – литовцы. Отец Антон Антонович – с 1911 года рождения. В Великую Отечественную войну по фронтовым дорогам прошел от Ярцева до Берлина. Был радистом в батарее гвардейских минометов – знаменитых «Катюш». На Одере получил ранение. Но после войны случилось непредвиденное. Его невинно осудили и отправили в лагеря в Сибирь. Там он и познакомился с моей матерью Соломеей Петровной. Она была на 10 лет младше его. Правда, отца еще при Сталине полностью реабилитировали с правом выезда в Литву. А мать такого права не имела, и они остались в Казахстане в Кустанайской области. Здесь в 1954 году у них родился мой старший брат Петр. Потом отец по семейным обстоятельствам на некоторое время выбрался в Литву. Вскоре к нему приехала беременная мама. В городишке Мариямполе я и появился на свет 25 августа 1956 года. Семья вернулась в Казахстан, где через три года родилась сестра Зита. В начале 1961 года матери дали право выезда на малую родину, и мы сразу выехали в Литву к ее родителям, где они предоставили нам для жительства половину своего дома.
– Логично предположить, что Ваша семья обиделась на советскую власть…
– Вовсе нет. Время было такое, время подозрительности. Люди писали доносы, в том числе и из-за мести, зависти. И пострадали ведь представители всех 15-и братских республик Союза. Насколько я знаю, родители тоже обиды не затаили и не любили вспоминать те времена. Хотя, может быть, в душе горький осадок и остался. Вообще, даже в своих жизненных ситуациях порой невозможно разобраться. Тем более в политических, исторических хитросплетениях. Как писал один поэт, – «мы уходим из этого мира, не зная ни начала, ни смысла его, ни конца».
– Наверное, то, что вспоминается сразу, навскидку, – это и есть что-то стоящее. Что Вам запомнилось из детства?
– Мы тогда уже жили в Литве. Мне еще не исполнилось и пяти лет. По нашему радиоприемнику на батарейках услышали, что в космос отправилась ракета с человеком на борту. Мы пулей выскочили на улицу, с такой же ребятней бегали в окрестностях и все смотрели на небо, когда же над нами пролетит эта ракета. Долго не возвращались в дом и не знали, что спускаемый аппарат с Юрием Гагариным давно совершил мягкую посадку в степях Казахстана.
– Тем временем для Вас настала пора идти учиться…
– Меня взяла к себе родная тетя Евгения. Она была учителем начальных классов. Ее дом находился рядом со школой. У нее я и жил. Окончив начальную школу, поступил в среднюю. После 8 классов подался в профессионально-техническое училище. Там получил среднее образование и профессию экскаваторщика-машиниста широкого профиля. Несколько месяцев проработал помощником машиниста в Каунасе. Так получилось, что у моего старшего брата Петра была отсрочка от армии, и осенью 1975 года нас вместе призвали на службу. Если раньше разрешалось служить вместе только близнецам, то теперь и родные братья имели такую возможность. Так бок о бок мы и прослужили два года. Конечно, это было удобно, поддержка родного человека дорогого стоила.
– Помню, в конце 80-х-начале 90-х годов прошлого столетия националистами всех мастей людям вбивалась в голову мысль, что в советских республиках чуть ли не запрещался родной язык…
– Ничего подобного. У нас преподавание велось на литовском языке. А русский являлся языком общенационального общения. И сейчас, когда приезжаю на малую родину, все просто удивляются, насколько хорошо я разговариваю на литовском. Также как и на русском. Прожив в стране более 40 лет, стыдно не знать ее языка.
– Тяжело было в армии?
– Думаю, где бы ни служил, всем, особенно на первых порах, нелегко. Нас с братом призвали в танковые войска в Казахстан. Поначалу определили в учебную часть в г. Отар, где 6 месяцев учили на механиков-водителей средних танков. Оттуда в звании младших сержантов отправили непосредственно в войска. Наш полк находился вблизи границы с Китаем, с которым, после кровавого конфликта на острове Даманском, у СССР сложились очень напряженные отношения. В случае активных военных действий наше подразделение было рассчитано всего лишь на 10 минут боя. Служили с представителями самых разных национальностей. Но не все подходили к той местности, так как климат там особый. Чуть получил ранку, и она начинала загнивать. Закончил службу в звании сержанта. В ноябре 1977 года нас с Петром уволили в запас.
– Гуляли долго?
– Да нет. Уже в январе следующего, 78-го с братом собрались на заработки в Москву. Были молодыми, хотелось всего и сразу. Однако дороги толком не знали. На поезде доехали только до Смоленска. На вокзале остановили сотрудники милиции. Проверили документы. Спросили, куда путь держим. Мы ответили, что ищем работу. «А зачем вам Москва, – говорят. – У нас в Смоленске есть хорошая организация, где работают и ребята из Литвы». Так с их легкой руки мы попали в Сартайскую производственно-механизированную колонну, которая находилась на Краснинском шоссе и занималась мелиорацией. В сезон разъезжали в основном по Смоленскому району и, где требовалось, проводили мелиоративные работы. Жили в вагончиках, которые передвигали за собой. В некоторых богатых хозяйствах нас даже кормили бесплатно. Платили по тем временам очень хорошо. Зарплата в месяц доходила до 900 рублей, почти как у генсека Брежнева, который имел оклад в тысячу рублей. Но и вкалывали, выкладывались за день так, чтобы только добраться до кровати. Через год Петр уехал в Литву, так как заболел отец. Назад он уже не вернулся. Зимой мы жили в Смоленске на территории ПМК, готовили технику к новому сезону. В областном центре в 1979 году я и познакомился с Валентиной – красивой девушкой из Шерович. Она в то время работала на электроламповом заводе. Мы поженились. Нам предоставили отдельный семейный вагончик, и далеко на мелиоративные работы меня уже не отправляли. На нашей площадке жили еще две такие семейные пары. У нас родилась дочь Марина. Когда поступал на работу в ПМК, обещали через 3-4 года предоставить квартиру в Смоленске. Но время шло, и квартирный вопрос вообще завис. А дочь росла, мы с женой стали задумываться, где будем ее учить. И я решил уволиться. Хотел вернуться в Литву. Однако супруга и слышать об этом не желала. В конце 1982 года мы приехали в Шеровичи. Пошел устраиваться механизатором в местный колхоз «Советская Россия», которым тогда руководил Алексей Митрофанович Забашта – человек степенный, принципиальный, опытный, умный, образованный. Посмотрел он мои бумаги о зарплате с прежнего места работы и говорит:
– Знать, Станислав, вы у нас столько не заработаете.
Отвечаю:
– Да я приехал из-за жилья и чтобы осесть в определенном месте.
– Это правильно. На одном месте и камень мхом обрастает.
Вот с тех пор в Шеровичах и обрастаю. Здесь у меня родились еще две дочери – Карина и Виолетта.
Поработал я и с председателем Анной Федосовной Быстриковой. Она всегда твердо стояла на своем. Бывало говорит: «Милек, ну какие еще тебе отгулы, работать надо!» Эта женщина останется в памяти шеровлян как руководитель, при котором были заасфальтированы все улицы в деревне. Это теперь мы к асфальту привыкли и воспринимаем его как должное. А в ту пору это стало целым событием. Ведь раньше в весеннюю и осеннюю распутицу по улицам было ни проехать ни пройти. Что теперь асфальт, особенно в центре, основательно разбили, раскурочили, так в том во многом виноваты сами.
– Если сравнить 80-е годы прошлого столетия и сегодняшние, когда в колхозе работалось интереснее?
– Конечно, в советское время. Тогда существовала хорошая организация труда. Вся многочисленная техника была задействована и летом и зимой. Неплохо зарабатывали. Получали доплату за год на заработанный рубль. Работяга мог бесплатно получить до тонны зерна. Развивай личное хозяйство – только не ленись! Механизаторов бесплатно кормили в поле. Помню, при Забаште даже летом выходной давали раз в неделю. Зимой по бесплатным профсоюзным путевкам была возможность куда-то съездить, отдохнуть. А сейчас в колхозе масштабы несравнимо далеки от прежних. Сеем 600 гектаров зерновых. Могли бы и больше. Однако в хозяйстве имеется всего лишь один зерноуборочный комбайн, да и тот уже не новый. В сезон те, кто давно работает, еще что-то получают. Нынче на севе и заготовке кормов несколько месяцев зарплата у меня выходила по 20 и более тысяч. Но это с учетом стажевых – 30 % от заработка. Поэтому молодые люди в колхозе не задерживаются.
– Еще в советские времена Вы всегда выступали на общих собраниях, вносили какие-то предложения, критиковали недостатки, резали правду-матку в глаза. Может, спокойнее было бы промолчать?
– Характер человека не изменишь. Его с возрастом можно подшлифовать, но и только. Знаю, что моя правда вряд ли кому нужна. Я не претендую на истину, она – на небесах. Однако мы живем на земле и должны как-то подталкивать друг друга к лучшему. В том числе и критикой. Высказываюсь всегда честно, прямо, открыто. И камень за пазухой не держу, в отличие от тех, кто исподтишка стараются сделать побольнее.
– Кем Вы сейчас себя считаете?
– Если Вы имеете в виду национальность, то она для меня никакой роли не играет. У нас у всех течет одинаково красная кровь. Важно при любых обстоятельствах оставаться Человеком. Я родился и вырос в многонациональном Советском Союзе. За него воевал мой отец. Считаю, что живу и работаю на своей земле, которую никогда не предам. Не жалею, что связал свою жизнь со Смоленщиной.
– Вы часто бываете в Литве?
– Почти каждый год. Обычно отправляюсь на поезде зимой к Рождеству и гощу у брата и сестры дней десять. У меня есть литовский паспорт, поэтому каких-то проблем не возникает. Нынче в июле ездил с дочерьми на автомашине на помин мужа сестры, который скончался год назад. Мои родители давно умерли: отец – в 1979 году, мать – в 2001. Дяди и тети тоже уже ушли из жизни.
– Русские народные сказки часто начинаются словами: было у отца три сына. А у Вас – три дочери-красавицы. Сына не хотелось?
– Думаю, многие семейные мужчины мечтают о наследнике. Я – не исключение. Но ни о чем не жалею. Говорят, что Бог дает, то все к лучшему. Во всяком случае, лучше, если зять побьет, а не родной сын. Не так обидно.
– Вы не употребляете спиртное, не курите, в азартных играх замечены не были. Как снимаете напряжение, накопившийся негатив, отрицательную энергию?
– Действительно, мы живем в условиях каждодневного стресса. Я увлекаюсь рыбной ловлей, летней и зимней. За день намерзнешься над лункой, вернешься домой в тепло, в семейный уют и чувствуешь успокоение, умиротворение.
– Вы обладаете большим чувством юмора, что далеко не всем дано. Расскажите последний понравившийся Вам анекдот.
– Пожалуйста. Один мужик стал сильно пить. Жена ему и говорит:
– Сходи на кладбище и посмотри, сколько от водки молодых там уже лежит.
Он собрался и пошел. Походил по могилкам. Думает, надо как полагается помянуть усопших. Взял бутылку водки. Сидит дома, поминает. Возвращается с работы жена и спрашивает:
– Ну что, ходил? Увидел?
– Ходил. Но нигде не написано, что от водки, везде – от жены и детей.
– Помните кинофильм «Москва слезам не верит». В нем главная героиня говорит: «Теперь я знаю, что в 40 лет жизнь только начинается». А в 60?
– То же самое. Однако начинается она не с нуля. Ведь уже приобретен определенный жизненный опыт, некоторая житейская мудрость. У меня есть любимые жена и дети. Растет внучок Владислав, который, к слову, учится на одни пятерки. Они – мой смысл в жизни. Главное иметь какие-то цели. Вот построил второй этаж в доме. Пробурил во дворе автономную скважину для водоснабжения. И не потому, что Ардинавичюс этакий обособленный индивидуалист, кулак, как некоторые считают. Грунтовые воды – они чистые. Но когда в последний раз менялись трубы, чистилась водонапорная башня?! Все это сказывается на качестве питьевой воды. Теперь вот надо навести порядок с хозяйственными постройками. А вообще-то свой возраст я совсем не чувствую.
– Скажите, есть настрой еще и на пенсии поработать в колхозе?
– Я никогда ему не изменял. Даже в лихие 90-е годы не возникало мысли, чтобы уволиться и уехать куда-то на заработки, хотя бы в ту же Москву. Ведь моя профессия была и будет востребована. И теперь собираюсь еще поработать по возможности. Когда-то получил травму ноги и сейчас она иногда меня беспокоит.
– Стас Антонович, 25 августа у Вас юбилей. Примите самые искренние поздравления. Пусть все Ваши мечты и планы непременно осуществятся! Хотелось бы, чтобы и в 100 лет Вы сказали, что жизнь только начинается. Здоровья, успехов, благополучия Вам и Вашей семье!
Беседовал: С. Антопольский,
фото Сергея Соболева
№34 от 25.08.2016
