Смолянка организовала молочную ферму в деревне Хильчицы. Обычно трудно, если вообще возможно, понять, как человек, достигнув определенных успехов в жизни, в профессиональной деятельности, бросает пусть и не очень любимое, но вполне прибыльное дело и начинает все «с нуля». Ломает привычный бытовой уклад и уезжает из города в деревню. Такие поступки вызывают удивление и недоумение. Случаются они не так часто и, скорее, являются редкими исключениями.
Но именно так поступила Марина Никитенкова, которая переехала из Смоленска в деревню Хильчицы Малеевского сельского поселения, где своими руками, что называется «с нуля», создает молочную ферму.
Нельзя сказать, что областной центр Марина покинула из-за неудач и отсутствия работы. Как раз напротив, по стандартным меркам ее карьера развивалась вполне успешно и денежно. По профессии дизайнер она уже к двадцати пяти годам успела дослужиться до начальника отдела рекламы одного из крупнейших сетевых гипермаркетов Смоленска.
— Марина, если брать стандартные критерии успешности, то переезд в Хильчицы и вообще занятие фермерством – это понижение социального статуса по сравнению с тем, что было до этого…
— Создание своей фермы – это было изначально моей мечтой и целью лет, наверное, с семнадцати. И вся предыдущая деятельность была, грубо говоря, лишь способом заработать финансы, чтобы было на что купить поголовье и выплачивать ипотеку за дом. А производство пищевой молочной продукции я не считаю понижением своего социального статуса. Люди будут получать полезную, вкусную, натуральную продукцию. Это самое главное.
— Но согласитесь – есть разница: либо сидеть в тепленьком, чистеньком кабинете, когда и работы-то зачастую нет, либо здесь на ферме, когда и условия труда тяжелые и работа есть всегда…
— Как бы высокопарно это не звучало, вы согласитесь, что степень морального удовлетворения совершенно разная… Мне было тяжело работать именно там, в офисе. Я даже не знаю, чем это объяснить, может генетическая память или такая врожденная черта характера, но мне гораздо больше нравится работать с животными: телятами, коровами, козами. Находиться на земле. В городе мне душно, кажется что нечем дышать.
— Вы сказали генетическая память – у Вас родители из деревни?
— У меня бабушка и дедушка из деревни. Правда, долгое время прожили в Смоленске. Бабушка работала на заводе холодильников. Дед – участник Великой Отечественной войны, воевал под Сталинградом и на Курской дуге, имеет награды. Когда они вышли на пенсию, вернулись в деревню. Я обычно там и проводила все летние каникулы, пока училась в школе. Там частный дом, приусадебный участок, животные. Ну милота же! Кто-то подойдет, оближет, кто-то носярой в карман залезет. Я всегда с животными очень комфортно себя чувствовала.
— То есть с людьми Вам было менее комфортно работать, чем с животными?
— Не совсем так. Сам город, среда городская сама по себе, извечная суета… Именно это создавало постоянно ощущение дискомфорта.
Примерно пять лет назад Марина решилась расстаться с городской формой трудовой занятости и воплотить свою мечту в жизнь. Взяв ипотеку, семья построила дом в Колодне, где изначально попробовали разводить козочек.
— Вроде все начало получаться и уже видно было, что можно увеличивать поголовье, причем не только коз, но и крупного рогатого сорта, но сделать это в Колодне, все-таки практически черта города и плотная жилая застройка, было практически невозможно, вот и пришлось искать новое место, — рассказывает Марина Никитенкова.
Коза Милка, с которой начиналось хозяйство, вместе со своей хозяйкой тоже перебралась в Хильчицы.
— Родные как отнеслись к тому, что Вы уехали в глубинку?
— Родители остались в Колодне, в построенном доме. Папа – он по специальности электрик, приезжает, помогает нам с мужем строиться.
— А мужу каково было переехать сюда из Смоленска? У него-то, наверное, не было мечты организовать молочную ферму?
— Муж работал в Смоленске строителем. Наш переезд мы согласовали. А что касается фермы, то он представлял, чем придется заниматься – мы ведь и в Смоленске держали животных. Так что семейных конфликтов по поводу переезда не было. Я же не могу силком сюда человека затащить. Это было обоюдное решение, обоюдное желание. Теперь стараемся посильно каждый свой вклад вносить.
Вообще нужно быть реалистом и исходить из того, что период окупаемости молочной фермы пять лет. То есть в течение этого времени придется вкалывать только на само производство, без ощутимой материальной отдачи для себя. И хорошо, если в эти первые пять лет результат будет выходить в «ноль».
Многие хозяйства сталкиваются с такой проблемой – маркетолог или специалисты-экономисты бизнес-план рассчитали, люди берут миллионные кредиты на покупку поголовья, привозят скот из-за рубежа. А тот скот не привык к нашим условиям содержания, к нашим температурам, к нашему климату, к кормовой базе. И начинают экономить в первую очередь на рабочих. То есть нанимают не зоотехника, ветврача, а берут на работу абы кого. Но кто может этому европейскому племенному скоту рассчитать кормоединицы, кто им будет брать кровь на биохимию? Никто этим заниматься не будет. В конечном итоге, естественно, генетический потенциал этого скота не раскрывается. Это в лучшем случае, в худшем случае все это хозяйство уезжает на мясо. А сам человек остается с кредитами, которые нужно выплачивать. В интернете много объявлений о продаже ферм. Именно поэтому мы приняли решение развивать свое поголовье, и чтобы скот был местный, чтобы был приучен к местным условиям, к местному корму.
При этом мы прекрасно понимаем, что в сельском хозяйстве быстрой отдачи не будет.
— То есть сейчас Вы работаете «в ноль»?
— По большому счету, да. Все, что заработаем, идет на заготовку сена, на приобретение концентратов и земельных паев, на какие-то оформления. Это пока, действительно, работа «в ноль».
— А если через пять лет затраты не отобьются, и ферма не будет приносить прибыль?
— Продать скотину никогда не сложно. Если, допустим, хуже будет идти молочное направление, будем делать упор на мясное. Тем более, что кормовая база позволяет. Плюс к этому я надеюсь, что через пять лет и техника будет не наемная, а своя. Заготовка того же сена, сенажа – в разы себестоимость кормов будет доступней. Здесь, как я думаю, все решаемо, будем трудиться.
— Какая сейчас у Вас организационная форма?
— На данный момент – это личное подсобное хозяйство. Летом некогда заниматься переоформлением. Планирую зимой переоформить в крестьянско-фермерское хозяйство.
— И что такая смена правового статуса даст?
— Будет легче реализовывать продукцию и совсем в других объемах. Если сейчас наша молочная продукция расходится по друзьям, знакомым и друзьям друзей, своего рода через «сарафанное радио», то, оформив крестьянско-фермерское хозяйство, я смогу уже задуматься о стационарной точке реализации в Смоленске.
— Какое у Вас сейчас поголовье?
— Пять голов крупного рогатого скота – коровы и один бык. Двадцать две козы. Пять из них дойные. Примерно месяцев через пять и молодые начнут давать молоко.
— А живете где?
— В Малеево на съем дом предлагали. Но пока ферму оставлять нельзя, потому живем прямо тут. Когда только переехали, был апрель и стояла очень холодная погода, мы спали в микроавтобусе. И пока здесь все вычищали, приводили в более-менее, так сказать, в человеческий вид, полтора месяца так и жили в машине.
— И все же почему решили организовать ферму в деревне Хильчицы, неужели поближе к Смоленску, так сказать к непосредственному рынку сбыта продукции, никакого подходящего места для фермы не нашлось?
— Ну, здесь нет такого прямого счета – что ближе, что дальше. Надо исходить из стоимости кормов и условий содержания. В денном месте намного удобней содержать ферму. Лучше потратить час на дорогу (я вожу продукцию в Смоленске три раза в неделю), чем тратить время и деньги на приобретение кормов, искать места для выпаса.
Заброшенных ферм довольно много, но здесь администрация Краснинского района охотно пошла мне навстречу, рассказали, помогли с информацией.
— А сбыт как организован?
— Пока это постоянные клиенты в Смоленске. Но когда будет зарегистрировано крестьянско-фермерское хозяйство, как я уже сказала, планирую открыть в областном центре свою торговую точку, тогда и покупателей будет гораздо больше.
В планах – расширение ассортимента: творог, сыр из коровьего и козьего молока, сметана, козье молоко, как таковое.
Эпидемия коронавируса, конечно, сильно отразилась на покупательской способности людей. Если раньше средний чек, когда люди покупали масло, сыр, сметану, молоко, составлял порядка тысячи рублей, то теперь он значительно сократился.
— У Вас еще нет разочарования в том, что Вы сменили род деятельности?
— Нет. Я прекрасно знала, куда и зачем я еду. Ну, и на покрытие производственных затрат доходов вполне хватает.
— А себе на жизнь?
— Стараемся ограничивать потребности. На оплату сотовой связи денег хватает. А так, молочная продукция и натуральное хозяйство, минимально потребности закрывают. Все свое, все полезное, все вкусное.
Автор Алексей Гусинский
№31 от 01.08.2020
