Глядя на эту приветливо улыбающуюся женщину, трудно поверить в ее возраст. Но 2 августа Дарья Никитична Сныткина отмечает 95-летие!
Долгожительница на своих ногах, никакие жизненные коллизии не замутили ее ясный ум, прекрасную память. Но, главное (похоже, это и помогает ей сохранять прекрасный жизненный тонус), Дарья Никитична по жизни идет с улыбкой. О ней нам рассказали краеведы петропольской сторонки — супруги Бодылевы, поведавшие, что не помнят эту женщину даже громко говорящей, отмечают ее доброту, приветливость, гостеприимство. От Дарьи Никитичны постоянно исходит какая-то радость, которая охватывает окружающих. А ведь довелось ей пережить многое. Ее поколению доля выпала несладкая.
Д.Н. Сныткина родилась в августе 1925 года в д. Петрополье. Рассказывая о детстве, прекрасно помнит события начала 30-х годов прошлого столетия. Переломное для нашей страны было время. Ее воспоминания использованы в составлении летописи петропольской стороны.
— Я помню, как создавались первые колхозы, — рассказывала Дарья Никитична. — Нашего помещика Евгения Ивановича Кроллау уже не было в живых. Его застрелил в Смоленском драмтеатре гимназист. А его раскулаченная вдова, распродав личные вещи, уехала. Старики рассказывали, что бывшие хозяева были неплохими людьми. Я же помню, что мы — детвора по заказу барыни собирали землянику, она давала нам за это денежку.
Так вот, первое собрание о создании колхоза проходило у большого дуба на территории помещичьей усадьбы. Почему-то взрослые на него пришли, как на праздник — нарядными. И мы — детвора (мне тогда было 7 лет), конечно же, не могли пропустить это событие. Мы не очень вслушивались в те предложения по созданию общего колхозного хозяйства, а как положено детям, весело бегали вокруг взрослых. У кого-то из молодежи были конфеты, возможно подружек угощали. Нам они не достались, но мы и цветным бумажным фантикам были рады.
Уже потом по домам взрослые судили, рядили, как отдать в общее пользование лошадей, коров, сельхозинвентарь. И отдавали. Тогда в каждой деревне образовался свой колхоз. Наш разместился на помещичьей усадьбе. Директором первого колхоза был Чапелев. Он поселился в барском доме, там же и было первое правление, какое-то время там и колхозники жили, как и мы, заселили даже бывшую хозяйственную постройку — барак. Помню, в барском доме был большой подвал. Мы с дочкой председателя колхоза Лидой как-то забрались туда, а там бочки с огурцами солеными. Конечно же, набрали себе. Потом от взрослых досталось.
Первый колхоз, не набрав силы, распался. В поисках работы люди разошлись по другим колхозам. Наш барак практически полностью перешел в Дятловку. Кстати говоря, уходящие получили подъемные, которые могли направить как вступительный взнос в новое хозяйство. Некоторые с этими средствами уехали жить в город, тогда еще можно было туда свободно отправиться, это уже после колхозников придерживали, не отдавая документов.
Дарья Никитична сегодня одна из последних старожилов, кто помнит, как выглядел бывший петропольский храм.
— В детстве мне довелось присутствовать в нем не только на службах, однажды была на венчании — зрелище таинственно-красивое.
Рассказывала она, как в те же тридцатые годы (она уже училась в третьем классе школы) детьми наблюдали из класса, как сбрасывали с церкви колокол. Мужики привязали к нему толстые веревки, подпилили балку, державшую его, потом, отойдя подальше, тянули со всей силы. Колокол, упав на землю, издал страшный грохот, поднял огромное облако пыли, казалось, аж, дым пошел…
Школа была в здании теперешнего клуба. Мама работала там уборщицей. Потом школу перевели в барачное здание барского дома, где разместили четыре начальных класса. В помещичьем доме было по два пятых и шестых классов, на втором этаже занимались седьмые классы. Детвора безоговорочно должна была учиться. Для взрослых тоже были организованы курсы ликбеза.
Родители работали в колхозе. Мама была телятницей. Я помогала. В 8 лет полола лен, причем я усевала за взрослыми.
Помню, как толокой перед войной построили нам дом. Как мы радовались новому жилью, но, увы, все перечеркнула война.
Я тогда в седьмой класс перешла. Книги тетради были куплены, но я не пошла в школу, где уже были немецкие порядки. Немцы заставляли в наших учебниках замазывать все, что касалось Сталина, Ленина.
В Дятловке немцев не было, и особо не зверствовали полицаи. У нас в доме какое-то время жил окруженец Коля. И он не один такой был в деревне, наши сельчане приютили попавших в окружение солдат. Как-то Коля заболел тифом. Староста дал коня, чтобы отвезти его в больницу в Первомайский. Он пролежал там месяц, выздоровел. Но потом немцы узнали, что в деревне есть пришлые люди, арестовали их. О судьбе Коли дальше не знаю.
А как-то побили немцы шомполами соседку Лиду. Случился в ее доме пожар, а в огне стали рваться патроны. Наверное, ее дети насобирали и домой принесли. После жесткого допроса Лиду наказали.
Потом стали собирать молодежь для работы в Германии. Приедут в деревню, включат громко свою музыку, зовут людей на сход. Старшие идут, а мы молодые по кустам да по канавам прячемся. Но не всегда везло. Как-то попали мы немцам в руки. Повезли нас в Стодолище, подвод 20 собралось. Там нас осматривали, а у меня в то время какие-то болячки на ногах выскочили, да я еще их растравила сахаром, меня и отбраковали, отправив домой лечиться. А мою подругу Тоню Сенькину оправили в Германию. Она там у фермера работала. Повезло ей, хозяйка попалась добрая, после войны Тоня вернулась домой.
Отступая, фашисты полностью спалили деревню. От нашего нового дома осталось одно пепелище. Сгорели тогда и господский дом в Петрополье, и школа, конюшни, не пожалели и петропольскую церковь Петра и Павла.
Вспоминая послевоенную пору Д.Н. Сныткина рассказала, что в 1943 году после освобождения попала под трудовую мобилизацию — работала на торфоразработках.
— Тогда около полусотни девчат отправили на Болотовское болото торф заготавливать. Работа трудная, в воде, на холоде, да нормы были огромные. Но я легкая была, раньше всех прибегу на работу, пока все соберутся, я еще и подремать успею. Норму всегда выполняла. С подругой Геней честно выполнили договор, отработав 4 года. Договор заканчивался 31 марта, 1 апреля мы не пошли на торфяник, а через 3 дня пришла нам повестка в суд. Мне председатель колхоза дал справку, что я эти дни в лесу работала. Мне ничего не было, а подруге присудили еще год на торфянике отработать.
Потом я работала бригадиром, кладовщиком, на ферме. Всю жизнь в родном хозяйстве трудилась.
Вот такой помнит свою жизнь наша землячка. Но, как мы уже сказали, не сломили ее ни труд, ни горести. Она всегда умела радоваться маленьким радостям, искренне берегла семейный очаг, научила открытой и честной жизни детей. Сегодня дочь Валентина приглядывает ее, окружив теплом и заботой любимую маму.
Мы от имени земляков поздравляем Дарью Никитичну Сныткину с юбилейной датой. Желаем ей здоровья, радости, благополучия.
