Есть чаша, которую хочешь не хочешь, а придется испить до дна. И эта чаша — наша собственная судьба…
Как говорят, нет на свете двух абсолютно одинаковых людей. Кого ни возьми — у каждого свой жизненный путь, свои взлеты и падения, успехи и провалы, и, к сожалению, беды…
Судьба каждого человека уникальна и по-своему интересна. Тем более если речь идет о людях старшего поколения, переживших военное лихолетье, годы восстановления страны из руин, о тех, кто работал, любил, растил детей в советское время, когда в каждой деревне кипела и бурлила жизнь.
Знакомство с героиней моего рассказа состоялось буквально пару дней назад. Взяв ц/у у редактора, я на нашей «Волге» помчалась в Татарск. А задание простое — написать небольшую заметку о 90-летнем юбилее одной из местных жительниц. Уж не знаю, что в этой женщине зацепило меня больше: то ли её теплая приветливость, напомнившая мне мои собственные нечастые визиты к бабушке; то ли стойкость, с которой эта женщина переносила все жестокие удары судьбы. В общем, уже минут через десять разговора с ней я осознала — «небольшая заметка» тут точно не получится…
«А чего я такого сделала, чтоб обо мне писали?!»
Перед выездом я попыталась связаться с юбиляршей, но безуспешно — на телефонные звонки никто не ответил. Тогда я набрала номер местного «райповского» магазина (эпицентр сведений в абсолютно любой из деревень), и уже оттуда меня направили в район сельхозтехники.
Честно говоря, без помощи одного из местных жителей мы бы и за день нужного адреса не нашли — несколько похожих друг на друга домиков спрятались, в буквальном смысле слова, за огромной стеной из высоких раскидистых берез, полностью закрывающих обзор с дороги на простенькие крылечки и невысокие крыши.
А вот если знать, куда идти, то да, все просто — несколько шагов по укутанной осотом тропинке и мы на месте.
На стульчике у крыльца сидела женщина. Слегка сгорблена, взгляд отстраненный и, кажется, опечаленный. Подбородком оперлась на сложенные на прогулочной трости руки. Распущенные (но не растрепанные) волосы аккуратно лежат на плечах, а поверх наброшен яркий фиолетовый платок, оттеняющий и без того дымную седину. В целом же картинка — хоть беги за мольбертом. Жаль, что я слишком загляделась — бабушка успела меня заметить и приветственно махнула рукой. А первый её вопрос и вовсе ошарашил меня:
— Ты что, дочка, в платье косить будешь?
Перехватив мой непонимающий взгляд, она добавила:
— Аль ты по другому какому делу? Я тут соцработников жду, покосить обещали у дома.
— Меня Наташей зовут, я из газеты районной, хочу написать о Вас статью.
— А чего я такого сделала, чтоб обо мне писали?! Живу ведь тихо, не обижаю никого.
— Так юбилей у Вас, такая дата!
— Ну, коль нужно, милая, проходи. Только вот газетки тебе может и не хватить — про меня целый журнал писать нужно, — со смехом ответила хозяйка и направилась в дом.
«Все похоронки у сердца складывала»
С порога меня поразила чистота в доме. На полках ни пылинки, на подоконниках цветочки с влажным грунтом, а полы блестят будто свежевыкрашенные. Фотографии детей и внуков, книги, простой телевизор на столе. Но главное — запах. На секунду он показался мне очень знакомым и родным — запах деревенского лета, травяного мыла и благородной старости.
Присели на диванчик, и полилась беседа:
— Зовут меня Баранова Юлия Валентиновна, родилась 24 июля 1930 года в деревне Дедёнки в семье простых колхозников. Росла, как и все деревенские детишки. Вместе со старшими сестрой и братом с раннего возраста помогала маме по хозяйству. Работать очень любила, особенно за животными ухаживать. Да и не умели мы лениться — вечно все в заботах да в делах. А еще очень любила петь и танцевать.
Когда началась война, отец ушел на фронт и погиб под Ровно, недалеко от деревни Любаны. Почтальон принес похоронку, а у меня долго не хватало сил показать её маме. Спрятала в нагрудный карман, поближе к сердцу, и все искала удобный момент. Спустя какое-то время брата, окончившего педучилище, призвали на срочную службу в армию. И оттуда вместо него тоже вернулась желтая похоронка.
Я ее снова к сердцу. Только спустя время я поговорила с соседкой и решила показать все маме. Прочитав письма, мамочка упала без сознания, потом долго плакала и причитала: «Теперь только ты — моя кормилица, никуда тебя не отпущу…»
«Девочка, ты самая настоящая партизанка!»
— Да и деревню нашу война стороной не обошла. С партизанами мы отношения поддерживали — главной задачей было предупреждать их о приходе немцев. Даже методы и знаки свои были. На полях расставляли высокие вешки (сломанные ветки, выложенные кучками). Как уходили немцы — мы их убирали. А на нашем доме была «куколка» — большая балка, на которой сушилось сено. И как немцы к деревне подходили, мы ее с мамой выше поднимали, чтобы наши мужчины спрятались в домах.
Многих в то время сгоняли строить дорогу под Свирковцем. Оттуда мало кто возвращался, загоняли их тяжелым трудом до полусмерти.
Еще немцы всю скотину со дворов забирали, а у нас был маленький жеребенок. И в очередной их приход, чтобы спасти жеребчика, я ушла с ним в лес, спряталась. Он щипал траву, я собирала щавель, ягоды, совсем скоро пошли орехи. Так вот и прожили мы с ним в лесу, сначала две недели — всё боялась, что немцы его угонят, а потом еще две, потому как партизанам нужно было отряд собирать в дорогу и тоже нужны были лошади. А нам в хозяйстве без жеребчика ну совсем никак было. Ночами мы с ним спали, как говорится, в обнимку. И ни на какие уговоры друзей вернуться в деревню не поддавалась.
Когда деревню освободили, ко мне в лес приехали красноармейцы. Как сейчас помню — водитель, солдат и офицер. Офицер мне тогда сказал: «Девочка, ты настоящая партизанка, немцам жеребца не отдала. А нам отдашь?»
Мне, помню, очень не хотелось расставаться с другом, но и нашим помочь хотелось. Сама его вывела из лесу под уздцы и до отряда довела… Так сердце разрывалось… И две недели потом, пока у нас стоял лагерь наших военных, я каждый день бегала проведать своего друга. А взамен мне солдаты продуктов дали — хлеб, тушенку, консервы…
За солью в Смоленск
Да, время было тяжелое, мы искали любую возможность найти себе пропитание. И вот однажды нам сказали, что в Смоленске можно разжиться солью. А нам, маленьким, что сахар, что соль в диковинку были. И решили мы, я и еще пятеро подростков, отправиться в город. Мама испекла мне три лепешки в дорогу, чтобы было чем перекусить. Одежда и обувь тоже тогда в дефиците были, мне пришлось намотать на ноги портянки и надеть старые сапоги старшего брата. Один бог знает, на сколько размеров они были мне велики.
И вот мы отправились в путь. Долго шли, но вместе и веселее было. Если сильно уставали, останавливались отдохнуть в заброшенных придорожных домах.
Когда наконец дошли, в яме с этой солью с лопатой в руках был мужчина. Он тюкал лопатой по серой блестящей кромке, и она откалывалась здоровыми слипшимися кусками. Я подошла, котомку открыла, он мне в нее лопату с горкой насыпал, а я ему говорю:
— Дяденька, мне еще бы немного. Этого не хватит.
— Ты маленькая еще, а соль очень тяжелая. Не донесешь ты такую тяжесть до дома, на полпути завалишься.
А я не послушала. И в котомку накидала, и по карманам распихала, и куда только можно было. В обратный путь пошли. Страшно было, трудно… Только вот холодно не было… Братовы сапоги до крови ноги стерли.
Домой как вернулись, я только за порог переступила, и все — темнота. Очнулась только к ночи, мама надо мной сидела и соседка, все плакали да причитали: «Юленька, милая, ты только не умирай…»
В труде, мире и согласии
— Во время войны и после работать приходилось наравне со всеми, всем тогда было тяжело. Старшая сестра Алена после окончания педучилища поехала работать по распределению в Батуринский район.
Мне тоже очень хотелось получить образование. И я к мамочке, помню, подхожу и говорю: «Вот смотри, мам, поле колхозное. Все работают, и все ученые. Тебе будет приятно, если о дочке твоей скажут, что она тоже ученая, а не просто пастушка?» Она расплакалась и посоветовала поступать так, как считаю нужным.
На учебу я поехала в Сычевский совхоз-техникум. Отучилась на зоотехника, вернулась в родной район. По распределению уехала работать в Татарск, в колхоз «Восход». Приходилось преодолевать десятки километров пешком, в моем ведении было еще два соседних совхоза, по три бригады в каждом. В общем, отработала там больше пятнадцати лет. А потом пошла работать буфетчицей, так ею до пенсии и доработала.
Там познакомилась с будущим мужем Колей. Он работал шофером. Все девчата на него засматривались, красивый очень был, статный, высокий. Будто со страниц какой-нибудь книжки сошел. Бывало, придем на танцы, я как выйду на круг, как топну ножкой, да как заведу частушки, а он только на меня во все глаза смотрит.
Поженились. У нас родилась дочка Аллочка. Мы так были счастливы!..
Семья моего мужа стала и для меня родной, мои-то все далеко были. Но беда снова не обошла стороной. Судьба забрала у меня любимого, и мы остались доживать свой век вдвоем с дочкой. Она у меня выросла хорошей, доброй, внимательной, да и первая помощница во всех моих делах.
Да только вот под старость лет опять догнало меня несчастье… Больше года уже прошло, как Аллочки моей нет. Не дай бог никому такого горя — ребенка схоронить…
Сейчас со мной рядом две моих внучки и пять правнуков. Часто в гости приезжают, не забывают.
В день юбилея
Тихим ровным голосом вела свой рассказ эта милая добрая деревенская женщина, смешивая улыбку с горькими слезами.
— Скажите, Юлия Валентиновна, что было для вас самым главным достижением в жизни?
Всего на долю секунды в её помутневших от слез глазах заиграла счастливая искорка.
— Я, милая моя, всю душу свою и жизнь в семью вкладывала и в заботу о других. А теперь вот всё ко мне возвращается, внуки рядом, правнуки, хороших людей много. Соцработница моя — Ирина Козлова — невероятно добрая женщина. Если б не она, я и не знаю, как бы вообще жила сейчас.
24 июля, в день её юбилея, с теплыми словами поздравлений, подарками и пожеланиями крепкого здоровья и счастья ветерана поздравили заместитель глава района Александр Барановский, старший менеджер отдела социальной защиты населения Ирина Якушенкова и и. п. главы Татарского сельского поселения Геннадий Кулагин.
Не осталась в стороне и вся её семья: сестра, Елена Тимофеевна Братышкина, семьи Ручкиных, Кулагиных, Чернобаевых и Колосковых горячо и от всей души поздравили Юлию Валентиновну с юбилеем, пожелав ей, несмотря на все жизненные невзгоды, хранить в своей душе те самые драгоценные качества, что сопутствуют ей всю жизнь, — душевную теплоту, мудрость и любовь.
№32 от 31.07.2020
