Продолжаем цикл публикаций “1960 год. Хроника подготовки к полёту”. Авторы посвящают статью “Снова мы оторваны от дома” Валентине Ивановне Гагариной, до конца своих дней хранившей память о своём супруге
Високосный 1960 год старший лейтенант Юрий Гагарин встречал дома. Из-за болезни маленькой Лены пришлось отказаться от компании друзей. В Заполярье было принято встречать Новогоднюю ночь в кругу сослуживцев. Накануне из Москвы вернулся Георгий Шонин. В октябре 1959 года они вместе подали рапорт, в котором просили их включить в число кандидатов на предстоящий космический полёт. Вскоре после полуночи он зашёл к Гагариным и полушёпотом произнёс: “Меня приняли”. Возможно, у нашего читателя возникнет вопрос “Почему полушёпотом?” Дело в том, что Валентина Ивановна ничего не знала о планах мужа. Когда Юрия вызывали в Москву на медицинскую комиссию в 20-х числах октября, ей не было известно о цели его командировки.
Хотя сейчас Юрий Алексеевич был рад за друга, ему было трудно скрыть огорчение. Похоже, что его кандидатура не прошла. Гагарин вернулся в свою часть уже к ноябрьским праздникам и до сих пор не знал о результатах госпитального обследования. Прощаясь, Евгений Анатольевич Карпов, руководитель комиссии по отбору кандидатов в космонавты, сказал: “Продолжайте летать, но не выше стратосферы”. Эти слова скорее обнадёживали, в них хотелось видеть намёк на то, что такие полёты ещё впереди.
Внешне всё оставалось по-прежнему. 2 января Гагарин показал отличный результат в лыжном кроссе. Когда выдавалось свободное время, вместе с Валей катался на коньках-“норвегах”. В эти дни много писали о последних достижениях в астрономии и космологии. Юрия интересовало течение времени на борту космических кораблей будущего, движущихся с околосветовой скоростью, изучал теорию относительности Эйнштейна.
9 января в посёлке, где размещалась авиадивизия Северного флота, началась пурга. На несколько дней полёты были прекращены. У Юрия появилась возможность больше времени проводить за книгой. Второй раз перечитал роман “Труженики моря”, в котором человек сильной воли противостоял стихиям природы.
“Я ждал, ждал и ждал вторичного вызова. Трудно было, потому что ждал один. Валя пока что ничего не знала. О своей первой поездке на медицинскую комиссию я умолчал, сказал, что это была обычная командировка по служебным делам. Меня мучила совесть: ведь мы ничего не скрывали друг от друга… А дни всё шли и шли… Старался забыть о своём рапорте, о комиссии – и не мог…”, – напишет Гагарин в книге “Дорога в космос”.
Хотя Гагарин в эти дни был весел и шутил, но супруга стала замечать что-то непривычное в поведении Юрия.
“…Она нет-нет да и поглядывала на меня каким-то странным, вопрошающим взглядом, словно догадывалась, что творится у меня на душе. Уж не заболел ли ты, Юра?” – допытывалась она и, как все медики, советовала измерить температуру. И когда я совсем отчаялся, когда, казалось, уже не оставалось никаких надежд, пришла бумага: меня снова вызывали на комиссию. Я поехал и опять не сказал Вале, куда и зачем меня вызвали”.
Распоряжение из штаба пришло 14 января. Как долго старший лейтенант Гагарин пробудет в Москве и, разумеется, с какой целью он находится в столице, никому сообщать не полагалось. Валентина знала, что жене офицера не следует задавать мужу вопросов, касающихся его службы. Понимая, что обратно он вернётся не скоро, Юрий сделал запас дров до конца зимы.
По приезде в столицу вновь началось длительное заточение в госпитале, но теперь врачи были намного строже. Оказалось, что далеко не все прибывшие лётчики соответствовали предъявляемым требованиям. 29 января Гагарин написал родителям, что в Москве он выполняет служебное задание, если удастся ненадолго заехать в Гжатск, он обязательно такой возможностью воспользуется. В тот же день Юрий Алексеевич отправил письмо Валентине в Заполярье. Писать было непросто, никаких сведений о том, что он делает в Москве, сообщать не полагалось. Гагарин был в полном неведении относительно своего будущего. Поэтому в письме жене он ограничился просьбой беречь себя и маленькую Алёнку, и спрашивал, что им прислать. Юрий Алексеевич надеялся, что ему дадут увольнительную, и он сумеет купить в московском универмаге подарки жене и дочке.
Следующее письмо Валентине Ивановне Гагарин напишет 11 февраля. Оно разительно отличается от предыдущего. В нём Юрий Алексеевич готовит жену к важным переменам, которые их ожидают в недалёком будущем.
“В командировке представилась возможность о многом подумать. Знаешь, Валя, я не знаю, как назвать моё состояние, но, ощутив неимоверную в себе силу, я с непоколебимой уверенностью иду вперёд, к своей цели. Верю в себя, свои силы, в возможность осуществить задуманное. Ради тебя, при твоей поддержке, я сумею постоянно расти, двигаться к тем самым жизненным вершинам, которые мы наметили с тобой в Оренбурге”.
В конце февраля Гагарин мог быть уверен в том, что он будет зачислен в отряд слушателей-космонавтов. 7 марта он послал телеграмму Вале о скором возвращении из командировки. Вернулся Гагарин в посёлок Луостари-Новое в день своего рождения 9 марта. “Валя знала о моём приезде и в духовке испекла именинный пирог, украсила его моими инициалами и цифрой 26”.
В приказе по части говорилось: “Старший лейтенант Гагарин Юрий Алексеевич… откомандировывается в связи с назначением на новую должность…” Уже 11 марта Гагарины навсегда покинули посёлок Луостари-Новое (что в переводе с финского означает “монастырь”), куда в 1957 году, после окончания Чкаловского военного авиационного училища лётчиков имени К.Е. Ворошилова, прибыл Юрий Гагарин. В следующем году сюда к мужу приехала Валентина Ивановна. Весной 1959 года здесь у них родилась дочь Лена.
“…Никогда не забуду жизнь в заполярном, далёком гарнизоне. Военная служба отнимала у Юры очень много времени, но и тогда, когда мы были молодожёнами, и позже, когда родилась Леночка, он старался выкроить час-другой для меня, для дома, для семьи…”, – вспоминает об этом времени Валентина Ивановна.
Ещё в 1980-е годы, в связи с передислокацией воинской части, домик Гагариных был перевезён в посёлок Сафоново Мурманской области, расположенный в 170 километрах к востоку. В нём был открыт музей, экспозиция которого создана при поддержке Центра подготовки космонавтов.
К месту нового назначения Гагарины летели на самолёте. Валентина Ивановна плохо переносила перелёты, но надо было торопиться. Семье сразу предоставили жильё. 14 марта начались занятия в Центре подготовки космонавтов на Ленинградском шоссе, где он размещался в то время. Прежде всего слушателей-космонавтов детально познакомили с тем, что ожидает человека в космосе.
“Врач Владимир Иванович [Яздовский] обстоятельно рассказал нам о факторах, с которыми встречается живой организм при полётах в космическое пространство… Всё это было ново, интересно, и слушали мы, затаив дыхание, не пропуская ни одного слова. С каждым днём Владимир Иванович и другие специалисты раскрывали перед нами, рядовыми лётчиками, увлекательную картину того, что уже было проделано и достигнуто учёными, исследовавшими, как влияют условия космического полёта на живой организм…”
23 марта слушатели-космонавты вновь подверглись придирчивому медицинскому осмотру. Через несколько лет Алексей Архипович Леонов скажет:
“…врачи становились всё придирчивее и придирчивее. И тут уж в нас заговорило профессиональное самолюбие: разве может истинный лётчик уронить себя в глазах медиков, которые любой ценой хотят заставить тебя совершить вынужденную посадку…”
12 апреля группа слушателей-космонавтов готовилась вылететь под Саратов, на специальные занятия по парашютной подготовке. На аэродроме города Энгельса (левый берег Волги) им предстояло в течение двадцати дней совершить сорок прыжков.
До полёта в космос оставался один год…
