Мой родной поселок Хиславичи расположился на берегу красивейшей реки Сож. Казалось бы, ничего особенно нет в нем, но все, же есть какая-то необъяснимая притягательная сила в его красоте. Про такие места говорят: «глубинка России». И действительно это так, потому что расстояние в семьдесят с небольшим километров от старинного города Смоленска, вносит свой неповторимый колорит в такие вот укромные уголки нашей прекрасной родины. Жизнь в отдаленных от больших городов районах имеет свои особенности. Здесь, кажется, время течет медленнее, уклад жизни жителей размеренный и неторопливый. Ну, это, конечно, если мы имеем в виду взрослое население. А вот подрастающее поколение, как и везде, энергичное и активное.
Если вы вдруг надумаете посетить наш славный поселок, то обязательно посетите нашу школу. Я думаю, вы будете приятно удивлены тем, что предстанет перед вашими глазами. Современное большое здание, таким может похвастаться не каждый город. Широкие школьные коридоры, светлые классы, современное оборудование. Ну, конечно особое внимание, необходимо уделить нашим учителям и ученикам.
Вы спросите, почему я начинаю свой рассказ с описания местной школы? Немного терпения и вы поймете. Те события, о которых хочется рассказать вам, уважаемые читатели, произошли в обычной школе, обычном восьмом классе…
А класс наш и вправду совершенно обычный. Нас восемнадцать человек, все со своим характером, своими принципами, взглядами на жизнь. Мальчишки шустрые и веселые, любят розыгрыши. Девчонок в два раза меньше, поэтому ребята относятся к нам с теплом. Если у кого-то произошла неприятность, стараемся помочь всем классом. В общем, класс наш самый лучший. Поэтому, когда несколько дней назад, Лизка Матвеева пришла в школу сама не своя, то ребята стали расспрашивать, что случилось. Сначала она не хотела говорить, но потом, не выдержав вопросов, сдалась.
* * *
Два дня назад я бежала на урок в музыкальную школу, и признаться честно, уже опаздывала. Как назло, мне навстречу шел старичок, кстати, довольно странный и неухоженный. Ну, вы же меня знаете…. не люблю я таких вот… А тут еще, он остановился и попросил помочь. Я, конечно, сначала хотела пробежать мимо, но он как-то особенно посмотрел, и я остановилась, словно вкопанная. Ничего сверхсложного он не спросил, просто был не местный и не мог найти наш сквер Памяти. Пришлось по-быстрому объяснять. Он поблагодарил и неспешно пошел по указанному мною маршруту. И тут я поняла, что старик не просто ветеран войны, он еще к тому же и инвалид. Вместо правой руки у него был протез.
Не знаю, что со мною в этот момент произошло, но ноги сами меня понесли вслед за ним. Я даже про школу забыла. Ветеран шел, словно ничего вокруг не замечая, сложилось впечатление, что он давно уже был в пути, устал, но упорно шел к цели, не желая сдаваться.
Благополучно проводив его до сквера, я, словно ошпаренная, понимая, что конкретно опоздала, понеслась на урок. Честно говоря, я быстро забыла о произошедшем и вспомнила о незнакомце уже по дороге домой. Подумала, а что если старик все еще здесь, у нас в поселке, решила проверить. Может, думаю, идти ему некуда.
Захожу в сквер, шуршу по брусчатке к обелиску Павшим воинам, и сердце мое сжимается от представшей перед моими глазами картины.
У памятника, что в центральном сквере,
Где вечным сном герои той эпохи спят,
Пред обелиском встал Он на колени
Непобедимый и великий наш Солдат.
Тихонько задрожали его плечи,
Беззвучным и бесслезным был душевный крик.
Я поняла, что здесь обрел покой навечно
Его ближайший друг, товарищ, что погиб.
Старик меня не видел, хотя, наверное, в этот момент он вообще ничего вокруг себя не замечал. Он тихонько плакал, а мне казалось, что его рыдания разносились по всему скверу. Мы были только вдвоем, и довольно долго так и простояли: он — на коленях возле памятника и я — неподалеку от него.
Когда дедушка взял себя в руки и успокоился, то я услышала его тихий, чуть хриплый голос.
«Здорово, Пашка! — прошептал он тихо обелиску,
— Вот видишь, я пришел, как обещал,
Хоть путь к тебе мой был не слишком близким,
Я знаю — мой приход ты очень долго ждал.
Ты знаешь, брат, наверно не нашел бы,
Куда мне привезти родной земли,
Когда бы поиска отряд здесь не прошел бы,
И медальон твой ветхий не нашли».
В следующую минуту, им из кармана пиджака был извлечен сверток. В носовой платок белого цвета, по всей видимости, была завернута земля с родины погибшего друга. Аккуратно, слегка трясущимися от волнения руками, старичок развернул заветную «посылку» и высыпал ее содержимое у подножия памятника.
— Ну вот, теперь, я могу быть спокойным, я сдержал слово, которое мысленно дал тебе в далеком сорок пятом, в Берлине. Мы тогда несколько дней штурмовали логово фашистов, брали дом за домом, улицу за улицей. Помню, я тогда, как сумасшедший, рвался вперед, будто хотел с пулей встретиться. За несколько дней до этого мне пришло письмо, из которого я узнал, что ты пропал без вести. Уже тогда я понял, что нет тебя на этом свете, и так горько и обидно стало, что вот он конец войны, а тебя нет. Я тоже был в этом виноват. Меня не было рядом с тобой, я не смог прикрыть тебя…
Уж столько лет живу, и сердцу нет покоя,
Что в тот момент, когда закончились бои,
— Когда победный май мы все встречали стоя
— Чужая мать закрыла здесь глаза твои.
Воцарилась тишина. Кажется, смолкло все в округе: и ветер, и птицы, и не было слышно даже дыхания. Я стояла и понимала, что мне посчастливилось стать свидетелем рассказа о реальных исторических событиях. Возможно, никто и никогда не слышал и, конечно не услышит подлинную историю о героическом времени Великой Отечественной войны, рассказанную самим очевидцем и участником.
Совсем неожиданно ветеран, изменившимся голосом, вновь обратился к другу. В его голосе появились другие, новые нотки, нотки мужчины, солдата, защитника.
Ты помнишь, Пашка, Сталинград горящий,
Разрыв снарядов, панику и кровь,
И слезы с криком женщины, молящей,
О том, чтоб спас Господь ее сынов?
Я вижу, как сейчас, сорвал ты плащ-палатку,
И бросился в руины напролом,
Ты вынес пацанов к ней на площадку,
А самого с ожогами в санчасть несли потом.
Ты вспомни высоту, что трое суток штурмовали.
Фашисты — снайперы «косили» наш отряд.
Ту высоту мы Безымянною назвали,
Тогда осталось нас в живых лишь пятеро солдат.
Не знаю, почему я не могла уйти. Тихонечко присела на скамейку. В душе появилась какое-то незнакомое мне раньше чувство. Какое-то огромное волнение, как будто разлилось по венам, стало горячо. Мне очень хотелось подойти к дедушке, а что сказать ему я не знала. Когда же собралась с духом и, встав, решительно подошла, в голове была мысль сказать спасибо, сказать, что мы всегда будем помнить их подвиги. Легонько тронув его за плечо и увидев на лице старика слезы, я забыла все, что собиралась сказать.
Простите нас — я прошептала тихо —
За наше равнодушье, невнимание порой,
За то, что иногда не знаем мы, как лихо
Фашиста беспощадного вы били под Москвой.
Ветеран поднялся с колен, и только сейчас я увидела, как обвис его пиджак под тяжестью военных наград. Мне стало стыдно за то, что сначала я восприняла нашу с ним встречу, как нечто ненужное. Он обнял меня за плечи единственной рукой. Мы стояли молча, по моим щекам текли слезы.
Вот видишь, друг — он обратился к обелиску —
Лишения и смерти — все не зря,
Коль боль чужую, принимающих так близко
Детей, взрастила русская земля!
* * *
Класс молчал. Лизка заплакала. Кажется, именно в этот момент мы стали взрослее. Ушли куда-то далеко обиды и непонимания, все наши проблемы показались в этот момент такими несущественными и мелкими. Разве что-то может сравниться с подвигом! Каждый думал о чем-то своем, и я уверена на сто процентов, все, как один, думали о своих прадедах, на долю которых выпали такие суровые испытания. Я вспомнила о своей прабабушке, которая, в сороковые годы, старше меня всего лишь на каких-то пять лет, копала окопы и пилила лес. Не может быть забвения силе мужества. Человек не может быть гражданином своего государства, если он не знает его историю, не чтит его защитников.
Спасибо, дорогие наши деды,
Отчизны гордые и славные сыны,
За долгожданную нелегкую победу,
Что в мае Родине своей вы принесли!
Доманова Ксения, 9 «Б» класс (Хиславичская СШ)
