Их молодыми руками восстанавливалось разрушенное войной народное хозяйство. Детей, разделивших со взрослыми все ужасы военного лихолетья, мы называем детьми войны. У детей войны разные судьбы, но их объединяет общая трагедия – невосполнимая потеря прекрасного мира детства. Война оставила свою отметину в сердце каждого, кто так или иначе соприкоснулся с ней. Дети войны…
Их судьба – пример и урок для новых поколений. Не в срок повзрослевшие, не по годам мудрые, невероятно стойкие к лишениям, они с недетской силой характера противостояли войне. Они жили с мечтой о хорошей спокойной жизни. Война ушла в прошлое. Дети войны выросли – выросли честными, достойными и порядочными людьми. С одной из представительниц того поколения – Дарьей Лазаревной Болтуновой – встретился корреспондент газеты «Велижская новь» и директор СОГБУ «Велижский КЦСОН» Е.К. Скакунова.
На пороге своего дома нас приветливо встретила пожилая седовласая женщина и гостеприимно пригласила пройти в комнату. Дарье Лазаревне исполнилось 89 лет. На своем жизненном пути ей пришлось пережить множество лишений и потерь, но, несмотря на это, ее добрая искренняя улыбка и лучезарный взгляд голубых глаз по-прежнему излучают тепло. Она никогда не жалуется на свою судьбу.
Дарья Лазаревна Болтунова, в девичестве Ульянова, коренная велижанка, родилась 29 марта 1929 года в деревне Городец в многодетной крестьянской семье, в которой она была старшей из детей. Помимо нее росли еще сестра и два брата. Отец – Лазарь Сафронович Ульянов – был председателем Городецкого сельского Совета, а мама – Вера Ульяновна – ходила на колхозные работы и воспитывала детей.
– Дарья Лазаревна, расскажите о своем детстве. Какое оно было у Вас?
– Ой, какое там детство?! До поступления в школу бегали босоногими по деревне, играли в куклы, сшитые матерью, в «догонялки», в лапту, ходили в лес за ягодами да грибами. В основном деревенской ребятне некогда было играть. С раннего возраста мы помогали родителям: в поле, в огороде, ухаживали за скотиной. Одевались в самотканые льняные платья, рубашки и штаны. На ногах – лапти. В нашем доме всегда к Рождеству на стене для каждого висели новые лапотки.
– Какие воспоминания остались у Вас о начале Великой Отечественной войны?
– Перед началом Великой Отечественной войны я закончила 4 класса, и мама мне купила учебники для обучения в 5-м классе. Но… грянула ВОЙНА! С этого момента начался отсчет другой жизни. Больше мне не суждено было сесть за парту в школе. Так я и осталась недоучкой, поэтому своим детям мы с мужем старались дать хорошее образование. Отца в первые же дни после объявления войны забрали в действующую армию, а я осталась за старшую в семье, потому что мама из-за болезни передвигалась очень плохо. Вскоре мама узнала, что отец попал в плен, из плена бежал, «прибился» к какой-то женщине, и больше мы его не видели. Мне до сих пор больно вспоминать о том, что отец ушел из семьи и матери пришлось одной поднимать нас.
– А как Вы жили во время немецкой оккупации?
– Мы жили в прямом смысле на фронте, на передовой. В районе деревень Будница и Дрозды стояли наши, советские, передовые части, а недалеко от Городца находились немцы. Как только взрослые видели, что в деревню едут фашисты, они давали ребятишкам по несколько яиц и выпроваживали навстречу немцам, чтобы не дать им возможности зайти во двор или в хату.
На крыше нашей школы немцами была установлена подзорная труба. Один из немецких солдат (мы, дети, звали его Киля) дружил с деревенской ребятней и во время своего дежурства звал 2-3 детей и разрешал им смотреть в подзорную трубу, наводя ее в сторону Будницы. Перед нами открывалась как на ладони вся передовая линия наших войск, перемещение советских солдат по территории Будницы. Однажды наши артиллеристы засекли эту трубу и открыли по ней огонь из «Катюши». Нам посчастливилось, что снаряды не долетели до цели, и мы, «как горох», в одну секунду скатились с крыши. Спрятавшись в блиндаже, переждали налет и разбежались по домам.
– Дарья Лазаревна, как случилось, что Вы стали малолетней узницей в фашистской Германии?
– В начале сентября 1943 года, незадолго до освобождения Велижского района, немецкое командование начало эвакуацию мирного населения из прифронтовой зоны. Нас вместе с другими жителями погрузили на машины, довезли до деревни Гредяки, где по канатной дороге (в люльках) переправили через овраг и снова, посадив на машины, повезли в сторону Витебска. Привезли в деревню Мишутки и поместили всех в конюшне. В нечеловеческих условиях мы прожили несколько недель. С приближением фронта фашисты снова подогнали машины и стали вывозить людей: кого в Германию, кого в глубь Белоруссии. Проехав через Белоруссию, я с мамой, сестрой и братьями оказалась на территории Польши. Там всех прибывших из Советского Союза разместили в вагонах, чем-то напоминавших плацкартные. Тех подростков, которым исполнилось по 12-14 лет, немцы гоняли на ремонт железной дороги, где они укладывали тяжеленные шпалы. Я была в их числе. После того, как был отремонтирован один участок дороги, нас перебрасывали на другой.
Через какое-то время наша семья попала в Чехословакию, в местечко Малая Святоновица. В тридцати километрах от этого населенного пункта располагался лагерь военнопленных. Сюда же поместили и меня с моими родными. Видимо, до войны здесь была свиноферма. Чтобы хоть как-то можно было спать, женщины отскребли пол от грязи, смешанной с соломой. Кормили два раза в сутки: давали эрзац-хлеб и баланду, которую готовили на кухне. Недалеко от лагеря протекал ручей, а за ним – вековой лес. Нас гоняли на работу – высаживать маленькие саженцы елочек.
После освобождения лагеря советскими войсками мы приехали в Малую Святоновицу, где нас в свою семью забрал чешский коммунист. Как-то раз чех привел меня, сестру и братьев в подвал, где включил радиоприемник, и мы впервые за долгое время услышали голос Левитана из Москвы. Прожили мы в этой семье четыре месяца. У меня там уже появились и подружки. Однажды наши бойцы, возвращаясь домой, проезжали мимо нас, стайки девушек, остановились и спрашивают: «Есть ли русские?» Подружки-чешки показали на меня. Тогда один из солдат снял с машины целую коробку печенья и дал мне, а другой накинул на плечи большую цветную шаль с кистями.
В конце весны мама засобиралась домой, на Родину. Чех стал уговаривать: «Что вы будете делать на Родине? Приедете вы домой, а там – голод, разруха. Оставайтесь здесь, не уезжайте. Мы устроим вас на работу». Но, как говорится, «в гостях хорошо, а дома лучше».
– Дарья Лазаревна, как Вы жили, вернувшись в Советский Союз?
В июне 1945 года вернулась наша семья в родные сердцу места – в Городец. Предсказания чеха полностью подтвердились. Что нас здесь ждало? Голод. Жилья нет – вместо дома огромная воронка. Для запашки огорода время было упущено – семья жила впроголодь, перебиваясь случайными заработками.
– А что было дальше?
– Чтобы хоть как-то поддержать мать с младшими сестрой и братьями, в декабре 1945-го я вместе с двоюродной сестрой, которая была на несколько лет старше меня, поехала в Восточную Пруссию в поисках хлеба. Мама «наскребла» мне немного денег на дорогу, и мы отправились… Я свои «крохи» отдала на сохранение сестре. На мне была расклешенная овчинная шуба. Доехали до границы. Там стояли наши, советские, пограничники. Чтобы они пропустили через границу, надо было дать им «мзду». Я понадеялась на сестру, что она заплатит за нас обеих. Но сестра заплатила только за себя. Пограничники стянули меня за полу шубы из вагона-телятника, а сестра покатила дальше, и с ней – мои денежки. Со мной же осталось мое «богатство» – 5 пустых мешков, несколько лепешек из лебеды и ботинки. Когда меня сняли с поезда, то вместе с «подругами по несчастью» – знакомыми женщинами из деревень Шерьково и Дрозды – отвели в советскую комендатуру и посадили в подвал. Продержав несколько дней, солдаты предложили нам собрать определенную сумму денег. У меня денег не было. Эти добрые женщины, пожалев меня, сложились из своих скудных запасов и заплатили взятку. После этого нас посадили на поезд, и мы поехали дальше. Добравшись до Восточной Пруссии, надо было найти место для ночлега. По дороге мы встретили немку, к которой обратились с просьбой подсказать, у кого можно на ночь найти пристанище. Она, посмотрев на нас, горемык, пригласила к себе в дом, где проживали ее пятеро детей и слепая старушка-мать.
Ранним утром я и три моих землячки пошли на поиски хозяев, которым нужна была помощь по обмолоту снопов. Заработала (намолотила) я себе 5 мешков зерна. Меня удивил способ хранения немцами урожая зерновых. Собранный урожай ржи и пшеницы они хранили в сараях в снопах, уложенных под крышу.
Пришло время возвращаться домой, а до ближайшей железнодорожной станции 30 километров. Как добраться? На себе эти мешки не потянешь. За это время с нами познакомились несколько наших солдат и начали захаживать в гости. Тогда мне было 17 лет, но меня уже был жених в Городце. Подруги тоже отказались встречаться с ними. И в отместку за это в один прекрасный день они подогнали лошадей, запряженных в телегу-фуру, погрузили заработанные нами в поте лица мешки с зерном и увезли. И опять я осталась у «разбитого корыта» – ни зерна, ни денег. К концу моего пребывания в Пруссии сюда приехали из Будницы Федор Богов и из Городца одна женщина (фамилию не помню). Нам пришлось перебраться в военный городок, т.к. немка не могла разместить такую ораву. Чтобы как-то выжить, мы стали гнать самогонку и продавать. Пробыв полгода на чужбине и собрав кое-как полмешка зерна ржи, в марте 1946 года я вернулась домой.
– Как Вас встретила родная земля?
– А как вы думаете? Первая послевоенная весна… Колхозное хозяйство в разрухе, поля изрыты траншеями, техники нет, свиньи и коровы – редкость. Еды не хватало. Ели щи из щавеля и крапивы, без картошки. Из перемерзшей картошки пекли синие лепешки, которые можно было есть пока они горячие. Хорошо, если было чем посолить… С апреля месяца начали сажать и сеять кое-какие семена овощей. Летом – легче: выручал огород, лес. Семья моего будущего мужа по тем временам считалась зажиточной (держала корову), он иногда приносил молоко, поддерживая тем самым мою семью.
– Как складывалась Ваша трудовая деятельность?
– Где только не довелось трудиться! В связи с тем, что война не дала мне получить полноценное образование, я всю свою жизнь работала на простых работах. С восемнадцати лет стала трудиться в колхозе. Поначалу на полях – «куда пошлют и что велят». Полола, жала серпом, косила литовкой пшеницу, молотила … Тракторов не было, выделенную под посевы землю копала вручную, лопатой. После рождения сыновей (сначала одного, а через три года второго) пришлось почти сразу выходить на работу: в то время давали только 2 месяца декретного отпуска. За детьми присматривала моя мать, а я за нее ходила в колхоз.
В 1962 году устроилась в Городецкую 8-летнюю школу техничкой. Через год с мужем и детьми переехали в Велиж, и я пошла работать в дом инвалидов сначала санитаркой, затем официанткой. В силу сложившихся обстоятельств я перешла в Велижский Райпромкомбинат вязальщицей перчаток, но задержалась там недолго: меня вновь пригласили в дом-интернат. Руководство интерната решило послать меня на курсы поваров в Рославль. По окончании этих курсов я была переведена на должность повара 3-го разряда, а уволилась (в связи с ликвидацией учреждения) поваром 5-го разряда. Последние десять лет до выхода на заслуженный отдых работала поваром в детском саду в деревне Чернейка. Мой общий трудовой стаж составил более 40 лет.
– Дарья Лазаревна, расскажите немного о своей семье.
– После возвращения из Восточной Пруссии в 1946 году вышла замуж. Хочу сказать, что мне очень повезло с мужем. Он был умным, ответственным, работящим, добрым и справедливым человеком. Прожили мы душа в душу около сорока лет. Мой муж работал в колхозе землеустроителем с 1946 года и считался служащим. В его трудовой книжке только две записи: «принят» и «уволен в связи с выходом на пенсию».
В 1950 году родился старший сын Гена, а в 1953-м младший – Юрий. Я могу с полной ответственностью сказать, что мы с мужем вырастили достойных детей. Оба сына получили высшее образование, окончив землеустроительный факультет сельскохозяйственной академии в Горках. Там же встретили своих будущих жен. Было три внука и внучка. Остались внучка Ирина и внук Володя. Сейчас у меня три правнучки и правнук.
За доброжелательной улыбкой и открытым сердцем Дарьи Лазаревны скрывается трагическая судьба. Ей пришлось пережить смерть самых близких людей. Несмотря на все пережитое, она находит в себе силы идти дальше. Она не осталась одна. Сегодня Дарья Лазаревна окружена заботой и вниманием сыновей, внучки Ирины и внука Володи, трех правнучек и правнука.
Дарья Лазаревна имеет правительственные юбилейные медали «50, 60, 65, 70, 75 лет Победы в Великой Отечественной войне», за добросовестный самоотверженный труд дважды награждена почетным знаком «Ударник коммунистического труда», удостоена звания «Ветеран труда».
– Дарья Лазаревна, ваши пожелания велижанам?
– Хочу пожелать всем мира на Земле и в семье, благополучия, крепкого здоровья, семейного счастья.
P. S. Глядя на эту женщину, удивляешься, что ни заботы, ни переживания за последние годы не сделали ее сердце черствым, не заставили замкнуться. Всегда открытая, доброжелательная, приветливая, «без камня за пазухой», Дарья Лазаревна вызывает непреодолимое чувство восхищения и уважения. Коллектив редакции газеты поздравляет Дарью Лазаревну Болтунову с Днем рождения, желает, чтобы здоровье не подводило, жизнелюбие и оптимизм не иссякали, а близкие люди радовали своей любовью и заботой.
